– Когда это я хотел? Не придумывай!
– А ты не отпирайся. Я же отлично помню.
– Ты много помнишь… чего на самом деле не было.
Он явно напрашивался на ссору. И я понял почему. Ему порой досадно и неловко было оттого, что я знаю про него все. По крайней мере, все из старотопольской жизни. Его дела, мысли, тайные движения души. Поступки, о которых не хочется вспоминать. Все слабости и привычки. В том числе и такие, о которых стыдно говорить. И тот случай с Турунчиком…
И поэтому не раз уже Петька огрызался в ответ на мои даже вполне безобидные воспоминания. Говорил, что я все путаю и «ничего подобного не было».
Конечно, и он, в свою очередь, все знал про мое детство. Но именно про детство, про старотопольское время. А про дальнейшую жизнь – только с моих слов. Поэтому условия игры были очень неравные.
И сейчас я спорить не стал. Сказал примирительно:
– Ладно, Петух, не топорщи перья, спи…
Он сердито отвернулся к стене.
Я в подобных случаях отворачивался так же… Нет, что ни говори, а мы были одно и то же…
Может быть, это «одно и то же» в конце концов и стало между нами колючей загородкой. Тут уж я один был виноват. Когда мы прожили вместе около двух недель, я стал себя ловить на странных ощущениях. Стоило мне вспомнить, кто Петька на самом деле, и я не мог заставить себя дотронуться до него. Вернее, мог, но с усилием. Нет, это было не отвращение, не страх, но… в общем, что-то отталкивало меня. Словно я рядом с каким-то противоестественным существом. Казалось бы – наоборот: полностью своя плоть и кровь. Но, видимо, этого и не принимала человеческая природа. Не готова была к столкновению внутри себя двух одинаковых «я».
В конце концов это стало настолько меня мучить, что однажды я не выдержал, поделился с Юджином и Митей Горским. С Юджином – как с единственным другом. А Митя – он же врач.
Мы сидели поздно вечером у меня в комнате за бутылочкой «Византийского рубина», Петька спал, Карина тоже, и я излил душу:
– В детстве был у меня один страшный сон. Часто повторялся. Будто мне поездом отрезало руку и она живет теперь отдельно. У меня дома живет, как кошка или щенок. Спит в углу, лазает по комнатам, царапает пальцами половицы. Помогает маме посуду мыть (и за это мама хвалит ее чаще, чем меня). И я тоже живу нормально. Не помню уж – с одной рукой или вторая потом выросла снова… Но время от времени наступает жуткий момент: на той, на самостоятельной руке отрастают ногти, и меня заставляют их стричь. А я не могу, обмираю от какого-то ужаса. От непонимания: как это так –