– Мама пошла к тете Гале примерять кофточку. Скоро придет. Если хотите, дожидайтесь… – И звякнула за собой щеколдой.

Мы опять переглянулись.

– Петушок… – сказал я.

Он понял: ждать не надо. В этом доме живет нынче девочка Женя, и мама, которая придет, – ее мама… Но я знал: потом он украдкой не раз прибежит сюда.

Это был первый толчок печали с той минуты, как мы вернулись в Старотополь.

– Петька! Нам ведь надо подумать о жилье! Пойдем в гостиницу или постараемся снять комнату?

Петька глянул на меня озабоченными глазами. Ох, сейчас он вполне разумно спросит: «А деньги?» Но он сказал:

– Пойдем сперва на пустырь.

– Зачем?

– Надо же что-то делать… с Конусом.

Да, конечно. Я об этом тоже подумал. Но… что делать-то?

Однако я послушался, пошел следом за Петькой.

3

3

Через полчаса мы вернулись туда, где стоял в траве патефон. Он играл ту же песню. Мальчик сидел у патефона на корточках.

– Больше не воюешь? – сказал Петька.

– Не-а. Не хочется.

– Не получилось, значит, раздвоение, – заметил я.

Он пожал шелушащимися от загара плечами. И слушал песню дальше. Его рыцарское вооружение валялось неподалеку.

Я смотрел на шлем из оцинкованных жестяных полосок, и ко мне понемногу приходило понимание, что надо делать.