Крикнул петух на селе. Ярче прежнего засияла дивчина, и бачь, Дайнасе! она уже не по степи пляшет, а поднялась на локоть над травой и реет крылатым мотыльком – сейчас, сейчас улетит!

«Летит?! – закричал Дайнас, – куда? стой! я тебя не пущу!»

И прыгнул, как рысь, ухватился за одежду дивчины и повис так.

«Пусти меня, человек! – рвется дивчина, – меня дома ждут, мое время пришло, моя очередь всходить…»

«Не пущу, – кричит Дайнас, – ты обещала выйти за меня замуж!»

«Эй, пусти, Дайнас! худо будет! не своя воля зовет меня».

Но паробок кошкой вцепился в дивчину, летает вместе с нею по-над степью, точно ястреб с белою чайкой.

«Я тебя с собою унесу!» – грозит дивчина.

«Неси, того только и хочу!» – говорит Дайнас.

«Дурень! Ты не знаешь, кто я и где живу: ведь я – Денница-летавица».

«Мне все равно!»

«Пропадешь ты, как осенняя трава!»

«Нехай так! Что за важность пропасть, если я без тебя и жить-то не хочу? Неси меня, куда хочешь, а я тебя не выпущу!»

Во второй раз пропели петухи на селе. Как крикнет летавица, как рванется – и разом, точно турман, взмыла в позеленевшее от рассвета небо и засияла звездою, высоко-высоко… Вон, хлопче, и посейчас она, синеокая, мерцает там, над белыми облаками, об утреннюю пору… А Дайнас, что взвился было с нею, оторвался от ее одежды и ударился, как мешок, оземь – верст, може, за тысячу от своего села.

Ударился, а жив остался, даром что полетел из-под самых облаков. Встал на ноги – и боли не чует. Ах, казаче! лететь бы тебе снова следом за нею, за красавицей звездою-летавицей, кабы только крылья были!.. Ге! да они есть!.. Рванулся Дайнас в воздух – есть крылья! Малые, правда, но ведь и сам-то Дайнас стал невеличек – точь-в-точь как жаворонок, ранняя пташка, что поутру степь будит. Слышишь, хлопче, как заливаются? Скоро солнце выглянет.

«Воротись! воротись! воротись!» – кричал Дайнас, когда поднимался кругами к своей желанной звезде, что его зачаровала и погубила: из человека сделала птицей, – и совсем было уже добрался он до нее, но заря протекла между ними красною рекой, и звезда утонула в ней и стала невидимкой. И напрасно Дайнас с той поры и до нашего века от утренней зари до вечерней мечется по поднебесью, хлопочет-ищет звезду-летавицу – не найти ее: не дано! Только когда, усталый, упадает он на поле в свое гнездо под колосьями, выплывает та звезда на небо и, пока спит Дайнас, сияет ярко; когда же он проснется, увидит ее и полетит к ней – загораживается от него румяною зарей и тает в ней, как воск в пламени… Так-то, хлопче!.. Эге! Да ты спишь, хлопче?