Он достал из кармана конверт.
– Сделал месяца три-четыре назад. Мы как раз купили новую линзу для «Фогтлендера», а пробовать ее было больше не на ком, вот я и поставил Фредерика…
Салли открыла конверт – там была она…
Ростовая фотография, на удивление четкая и резкая, со всем теплом и жизнью, какие только Чарльз, кроме Уэбстера, мог уловить и запечатлеть в модели. На картинке стоял Фредерик – живой, смеющийся, напряженный. Это было настоящее чудо.
От слез у нее перехватило дыхание, но она обвила руками шею Чарльза и поцеловала его взамен слов.
– Спасибо, – прошептала она, когда к ней вернулся дар речи. – Это лучший подарок, который я…
Ну, не совсем лучший, подумала она про себя уже позже, когда шла одна по саду. Лучший был… просто невозможен – так на самом деле не бывает. Никакие спириты не вернут человека с той стороны. Вся эта область – тайна, туман, наполовину жульничество, наполовину чудо. Лучше оставить ее в покое и держаться настоящих чудес – вроде фотографии. Небольшой прямоугольник черно-белой бумаги, и в нем вся жизнь! Она снова с удивлением посмотрела на него. Да, этого недостаточно, ведь картинка – не он; и все же
И все же… осталось. Нет, но какова ирония!
– Пойдем, – прошептала она карточке. – Пора сказать им.
Компанию она нашла вокруг стола: они обсуждали дом, количество комнат, арендную плату, возможность что-то достроить. Они подвинулись и дали ей место как равной – как партнеру.
– Я думаю, мы должны его взять, – сказала Салли, садясь. – Это самое лучшее место, Чарльз, именно то, что мы всегда хотели. И против привидений я ничуть не возражаю. Здесь так много
Она покраснела и поставила картинку на стол, прислонив к винной бутылке. А потом посмотрела на них – сначала на Уэбстера, потом на Джима, на Чарльза и увидела на их лицах улыбку. Как будто это
– Вот так, – сказала она.
Из лондонского словаря Чарльза Диккенса-младшего 1879 г.
Из лондонского словаря Чарльза Диккенса-младшего 1879 г.