— Добрый вечер… Что вам угодно? — довольно резко спросил судья, вешая пальто. Он не пытался скрыть досаду, будучи уверен, что человек пришел по тем делам, которыми он, Силав, обязан заниматься в суде с такого-то и до такого часа. «Знаете что, — хотелось добавить, — вам лучше уйти. Время позднее, я устал, кроме того, у меня еще много работы…» Но посетитель, угадав его мысли, упредил его:

— Вы хотите, чтобы я исчез? Не стесняйтесь, скажите: пошел вон! И я сгину…

— Нет, отчего же… Зачем сразу так… — через силу буркнул хозяин.

— Понимаете, не мог я пройти мимо вашего дома… Узнал, что вы здесь живете. Кому-то я должен открыться. Поверьте, это очень важно. Для меня… От этого столько зависит.

Судья хмыкнул, перед зеркалом приглаживая прическу, поправляя галстук.

— Сомневаюсь, чтобы я мог вам чем-то помочь. Жилищными вопросами ведает райисполком. Непослушными подростками занимаются соответствующие органы милиции. Про убежавших жен ничего не желаю слышать, это ваше личное дело… Да, кстати, вы не алкоголик? Не из хронических ли? — спросил он, обернувшись к незнакомцу.

— Не-ет, — покачав головой, протянул тот, и в голосе его прозвучала обида. — А вы решили, что к вам явился какой-нибудь слюнтяй и пьяница, что он станет бить себя в грудь, с завтрашнего дня обещая начать новую жизнь? Какая ерунда! Не будь это для меня так важно, неужели б я переступил ваш порог. Три года назад вы меня осудили… Может, помните? Я — Артур Винда. Не помните? Я на вас не в обиде. Три года — это триста шестьдесят пять дней, помноженных на три. Вот как летит время.

Силав постарался припомнить дело трехлетней давности и человека, стоявшего в дверях прихожей. Да, был такой. Вроде был.

— И вы, конечно, считаете, что вас осудили неправильно?

Артур Винда даже поморщился от досады. Потом с грустью покачал головой, как бы говоря, что он явился сюда неспроста, хоть его и пытаются уличить в таких пустяках.

— И это я слышу от вас… Да и какое это имеет значение — правильно, не правильно? Дело прошлое. А если я считаю, что легко тогда отделался? Такое вам не приходит в голову?

— Обычно жалуются, что приговор был слишком строг.

— Вот именно — обычно… Почему бы для разнообразия не допустить и что-то необычное?

— Хм, интересно… Очень даже интересно. Вы рассуждаете совсем как… Школу кончили?

— Школу? Вы читали «Мои университеты» Горького? Моими университетами были тюрьмы. Более двадцати лет я провел в заключении. За эти годы можно многое прочитать, передумать.

— Интересно… — твердил Силав, как бы разговаривая сам с собой. — Ну, что ж, пройдемте в комнату, — решился он наконец. — Пожалуй, коридор не самое удобное место для такой беседы. Прошу!