Верность долгу. Эта мысль постоянно звучит как призывная песня. Вот уже страна приступила к строительству коллективных хозяйств в деревне. Об этом писатель рассказывает в повести «Общее плечо». Тебе, конечно, захочется познакомиться с ее героем, крестьянским пареньком Афоней. Он неугомонен, он ищет «общее плечо» для переустройства крестьянской жизни. Афоня находит его на Первой сельскохозяйственной выставке, открытой по предложению Владимира Ильича Ленина. «Нужна артель, коллективная работа в деревне» — с такой мыслью уезжает юный строитель колхозной деревни домой. И ты уверен, дорогой друг, что этот смелый, дотошный парень будет хорошей опорой сельским коммунистам.

А. Кожевников ярко показывает духовную красоту наших людей, силу трудовой советской морали. Она в поступках и действиях героев его произведений. Он желает добра и счастья людям. Эта мысль проходит у него через все произведения. И не удивительно: автору с детства знакома трудовая жизнь человека, который завоевывает для себя лучшую долю.

«Колыбель моего детства, — рассказывает Алексей Венедиктович, — маленькая деревушка Хабазы, Вятской губернии, ныне Кировской области. В ту пору она была односторонком — все двадцать три домика стояли в один ряд, окнами на густой, темный бор.

Люди жили в постоянной борьбе с лесом. Как только выдавалось свободное от полевых работ время, стар и млад уходили вырубать новые деляны, корчевать пни, жечь валежник. А лес каждый год рассевал миллиарды семян, и молодая лесная поросль упорно стремилась занять поля, огороды, дворы и даже соломенные крыши деревеньки.

Родился я в марте 1891 года, — продолжает свой рассказ писатель. — Семья у нас была крестьянская, большая: отец, мать, шесть сыновей и четыре дочери. Все мы жили в одной избе, не разделенной ни переборками, ни занавесками. Наш дом всегда напоминал мне муравейник.

В плохую погоду нас, маленьких, чтобы не путались под ногами у взрослых, держали на полатях. С открытых сторон они были огорожены деревянной решеткой. Получался ребячий загончик, вроде тех, какие выгораживают в общих хлевах для слабосильных ягнят и телят. Мы любили его теплую тесноту. На полатях сушились лапти, валенки, лучина, шишки, сберегался лук. Нагрузив лапти лучиной, мы перевозили их из угла в угол, будто переправляли в город лес; перекатывали шишки и лук, воображая, что пасем стадо. Валенки, наряженные в шапки, фуражки, платки, заменяли мужиков с бабами, и мы разыгрывали с ними всевозможные сцены деревенской жизни: чаепитие, сватовство, свадьбы, дележ…»