Женя кивнул головой:

— А дурак потому что, Эдик то есть. Я говорил ему: не связывайся с этим пневым, а его жадность одолела, ему, видишь ли, в докторскую позарез этот результат нужен был. Вот и получил.

Вадим хотел спросить, какая связь между работой Волынова и докторской Эдика, но не успел. С места поднялся парень с длинными, не очень чистыми волосами и, страшно волнуясь и заикаясь, стал объяснять, что Степану, мол, не повезло и что Чесноков как научный руководитель несет часть ответственности за неправильную постановку задачи и неуспех Степана.

— Ему пом-мочь н-надо, а н-не топ… аа не топ… а не топ-пить.

Вадима поразило совпадение его недавних слов с тем, что наконец сумел выговорить этот заика.

— Это Чайка… Юрик, — Лютиков умел, называя имя человека, попутно, голосом обозначить меру своего презрения, — они все здесь или косноязычны, или заики. Помочь им надо, ишь… Здесь и так заповедник недоносков и комплексников, а они еще и оранжерейных условий хотят.

И снова:

— Пневые как оранжерейная культура, а?

Как нарочно, следующий выступивший, длинный акселерат с красивыми серыми чуть раскосыми глазами, заикался еще мучительней. Почти три минуты Гена Воскобойников произносил всего одну фразу — вопрос, обращенный к Эдику Чеснокову. Почему, мол, пока брезжила возможность сенсационного результата, он находил Волынова талантливейшим и умнейшим сотрудником обсерватории, называл себя другом и соавтором Волынова, а сейчас хочет выбросить Степана вместе с его неудачей, как мусор?

Да, не было это похоже на столичные академические семинары. Говорили плохо, знакомую Вадиму геологическую терминологию употребляли порой наивно и неверно, название научного семинара как-то не шло этому сборищу. Пневые… Нет, это слишком зло, даже в качестве шутки. Все-таки Вадим чувствовал, что уже заражен настроением зала, — ему жалко Волынова, хочется, чтобы скорее кончилась эта публичная пытка, хотя, казалось бы, и придуманы переаттестации, чтобы очищать ряды науки, подхлестывая научное развитие всех и каждого.

Поднимался шум. Кто-то крикнул с места, что в таких случаях гнать надо не исполнителей, а руководителей.

— Видишь, я тебе говорил, — повернулся Женя к Вадиму. — Они здесь все заодно. Заговор бездельников.

Вадим не ответил. Он смотрел на Волынова. Поднял у доски руку Саркисов. Все затихли.

Саркисов помолчал, глядя в пол. Потом быстро взглянул в зал черными умными глазами, в которых Вадиму померещилась неуверенность.

— Ну что ж… Будем надеяться, что все сказанное пойдет Степану Макаровичу на пользу. Научный сотрудник должен быть не только старательным, но и результативным. Пока предлагаю утвердить товарища Волынова на новый срок в должности младшего научного сотрудника.