светские развлечения мало-помалу изгладили из сердца его память чудесного происшествия детских лет, и двадцатилетний Лотарий уже не мог и вспомнить о нем.

* * *

В освещенной большой зале гремела музыка, и вертелись, одна за одною, легкие пары. Лотарий, одетый по последней моде, был там, и, казалось, весь предавался удовольствию бала. Кто бы узнал в нем того десятилетнего мальчика с розовыми щечками и веселым личиком! Его кудри, небрежно вившиеся по плечам, были теперь острижены модным парикмахером. Его прежде полную, открытую шейку сжимал щегольский галстук. На лице, прежде беззаботном и прекрасном, проглядывала смешная суетность и тщеславие, какое-то глупое самодовольство.

Танцуя в кадрили, он нечаянно обернулся и увидал, что какая-то девушка, бледная, высокая и прекрасная, задумчиво и печально на него смотрит. Это польстило его самолюбию. Но, не желая показать, что обращает внимание, он небрежно оборотился к своей даме и начал с нею пустой разговор. Через несколько времени он взглянул опять и снова встретил грустный, задумчивый взор. На сей раз взор этот смутил Лотария, и он опустил глаза. Кое-как окончил он кадриль и отошел в сторону. Теперь уж он, за колонной, не сводил глаз с незнакомой девушки. Ему казалось, что он прежде видел ее лицо, но не мог вспомнить — где. Спустя несколько времени вышла какая- то женщина из гостиной.

— Эльвира, — сказала она, — пора, поедем. Бледная девушка встала и собралась ехать. Проходя мимо Лотария, бросила она на него такой печальный, такой глубокий взгляд, что он долго не мог прийти в себя от смущения и тотчас уехал.

Приехав домой, Грюненфельд долго не мог заснуть. Прежний Лотарий проснулся в нем. Боже мой! Боже мой! Сколько верований и надежд погубил он понапрасну, сколько сил истощил даром! Упреки толпою вставали в душе его. Лотарий чувствовал твердую решимость переменить жизнь свою и вознаградить все потерянное время. Он чувствовал в себе возрождающиеся силы, сердце его тихо наполнилось чувством, ум мыслью, на душе светлело. Лотарий не мог, однако же, в эту минуту не обратить внимания на причину его внезапной внутренней перемены — он вспомнил бледную девушку.

— О, это верно ангел-хранитель мой, — сказал он сам себе, — ее желания будут моим законом, пусть будет она моим путеводителем в этой жизни. — И он лег с твердым намерением отыскать и узнать эту чудную девушку.

На другой день поутру поехал он к г-же Н., у которой на бале был он вчера. Она была дома. Лотарий заговорил о вчерашнем вечере и спросил, наконец, кто эта дама, приехавшая вчера с бледной девушкой.