— Ну и как? — перебивает мое повествование седой студент с ярким шарфом, обмотанным вокруг шеи. — Это прошло?

— Вопросы после! — шипит кто-то сзади.

…Потом говорим о Корнее Чуковском, о том, как в писательском городке Переделкино жил необыкновенный кудесник, который подарил подмосковным детям библиотеку и костер со стихами и плясками, Он был фантазером и жизнелюбцем, детским классиком при жизни и ученым с мировым именем, переводчиком и наставником…

Потом речь о «Климе Самгине», об Ильфе и Петрове… Звенит звонок.

— Мы вас отвезем, — заверяет студент в шарфе.

— Полчаса остается на вопросы, — бросает Пьер, и ему поддакивает его окружение. — Вот мы слышали, что вы встречались с разными людьми. Что они думают о будущем цивилизации? Или они довольны своей жизнью, а — после нас хоть потоп?

Сейчас у Пьера синева глаз отливает лезвием, и весь он напружинен, точно струны теннисной ракетки. Не отмахнешься.

— Не берусь, месье, отвечать на такой замечательный вопрос. Но многих во Франции я сама спрашивала… вот хотя бы это: «Что бы вы хотели переменить в окружающем вас мире, чтобы быть более счастливым?» Ответы самые неожиданные. Хотите, некоторые из них я зачитаю?

Роясь в записях неказистого блокнота, пытаюсь выбрать нужное, и, словно кинонаплыв, возникают лица, силуэты, отпечатки фраз, очертания берегов…

…Под Ниццей, в горах Сан-Поль-де-Ванс, как в лесном заповеднике, живет в Коллин седовласый мечтатель Марк Шагал. В ту первую встречу в 1974-й (последняя состоялась за несколько месяцев до его кончины, десять лет спустя), он еще полон был впечатлениями от поездки в Москву, переделкинскими соловьями и березами, толпами людей у входа на его выставку в Третьяковке, встречей с друзьями, балетом Большого театра. А час спустя в своем просторном рабочем ателье, где со стен на вас глядят летающие малиновые русалки, фосфорические синие рыбы, лиловые леса, розовое небо, зеленые птицы, он уже погружается в атмосферу живописи. На этюдниках рядом со старыми картинами, которые Шагал подправляет, стоят новые, еще неизвестные: эскизы, наброски, большие полотна, здесь же рядом — мольберты, краски, коробки с разноцветными мелками. Легко, точно ребенок, он порхает между столами и так же легко перескакивает с темы на тему. Он говорит о живописи, поэзии и о времени, которое осталось ему в жизни для работы.

— Ведь еще столько надо успеть, — сетует он. — Только бы потеплело на улице. Что бы я хотел переменить? Нелегкий вопрос. Самое главное для меня — это сознание, что в мире сегодня не убивают людей. В особенности детей. Я бы мечтал, чтобы каждый прожил на земле отпущенное ему и успел выполнить свое предназначение. — Шагал смотрит в окно. Теперь он удивительно похож на свою цветную фотографию в одном из альбомов. — Я остановил бы все войны, убийства, если бы мог. Да, я был бы более счастлив, если б в мире не умирал ни один ребенок.