Я побывала дома у Сандры в 2015 году. А сейчас, к моменту написания книги, детям исполнилось 14 и 10 лет. Недавно старший, Тим, после нескольких лет, проведенных с отцом, переехал на постоянное жительство к матери. Мальчик рассказал ей, что незадолго до отъезда прямо заявил папе: «Не желаю, чтобы мою сестру насиловали». После этого Роберт послал Сандре СМС-сообщение, в которой говорилось: «Тим не хочет здесь жить, я не могу наладить с ним отношения. Не могла бы ты забрать его как можно скорее?» Тим говорит, что, когда он уезжал, сестра стояла на пороге дома и плакала. Ей все еще приходится находиться под одной крышей с отцом. Через несколько месяцев после возвращения Тим признался Сандре, что он пытался торговаться с отцом, чтобы тот отпустил Салли. «Я сказал ему: если тебе нужно, чтобы кто-то остался, давай я останусь, а она пусть уедет».

Сразу после того как сына и дочь отправили к отцу, Тим начал планировать побег. Школьный друг обещал спрятать его у себя в саду и носить ему еду. Роберт как-то сказал мечтающему о возвращении к матери сыну: «Но ведь ты сказал доктору Икс, что хочешь жить со мной!» – «Доктор Икс – лжец», – таков был ответ.

* * *

Наверное, покажется странным, что столь поразительные истории так редко появляются в средствах массовой информации. Но тому есть причина. Публикация материалов, связанных с судебными делами, уголовно наказуема, если удастся доказать, что в них содержится информация, по которой можно идентифицировать фигурантов. Запрещено упоминать национальность, род деятельности, особенности внешности, использовать голосовые файлы в мультимедийных форматах. Не то что детальные, но даже достаточно общие описания ситуации при таких ограничениях вряд ли возможны. Вторжение в частную жизнь (статья 121 Закона о семье) строго карается. Журналистов могут оштрафовать или даже назначить им тюремный срок до года. Неудивительно, что корреспонденты и редакторы очень неохотно ступают на эту опасную тропу. Когда я только начала писать на эту тему, некоторые коллеги сочли, что я сошла с ума. Изначально статья 121 был внесена в закон, чтобы защитить пострадавших от насилия детей от огласки, но фактически оказалось, что новая норма принесла больше вреда, чем пользы. Деятельность Семейных судов теперь окружена тайной, так что некому следить, насколько хорошо и справедливо действует система.

* * *

Стоит только одной стороне обвинить другую в попытке «отчуждения» детей, как все разговоры о домашнем насилии или жестоком обращении с ребенком прекращаются. Юристы, специализирующиеся в области семейного права, прекрасно знают это. К тому же они понимают, какой именно эксперт сделает «правильное» заключение, удобное для их клиента. Это отлично показано в исследовании, проведенном криминологом Самантой Джеффрис в Университете Гриффитса. Один из адвокатов прямо признался ей: «Когда у меня была частная практика, мы специально искали тех, кто напишет такой отчет, где не будет говориться о насилии в семье, потому что это в интересах нашего клиента» (в данном случае доверителем был мужчина – домашний тиран). [35]