Знание Лорейн, ее понимание и способность думать о ее отношениях с Элис по-другому освобождает путь для другого аффективного опыта. Потому что Лорейн, возможно, впервые испытывает прилив сострадания к своей матери. Спустя несколько минут новый аффективный и когнитивный опыт отношений ведет к твердому намерению Лорейн изменить свое поведение и быть контактной и искренней (и уязвимой) с Элис в реальной жизни.

Лорейн: Что ж, я благодарна тебе. Ты многое мне дала. Но за это я не благодарю тебя. Можешь оставить это себе. Я чувствую, что я как будто все время наполняла твои ведра, а ты просто все выливала. Ты говорила: «Вот, оно снова пустое». И я не могу, ух, я не могу больше этого делать.

Терапевт: «А то, что я буду делать, это...»

Лорейн: А то, что я буду делать, это... заботиться о себе. И я буду говорить тебе, когда... когда ты вовлекаешь меня во что-то, когда твои ожидания нереалистичны. Когда я не могу оправдать твои ожидания. Не знаю, поймешь ли ты это. Мне все равно, что у тебя только восемь классов образования; я считаю, что ты чертовски умна.

Фантазия

Фантазии, которые сопровождают повышение контактности и уязвимости, не всегда бывают приятными. У всего есть цена; цена вступления в новый режим бытия - это потеря предсказуемости, знакомости, безопасности прежних защит. Эдвард, как обычно, довольно прямо говорит об этом дискомфорте:

Эдвард: (пауза) На самом деле, не то что вы тот человек, которому я не могу доверять. Это... куда это все может зайти. Вот это... это значение, которое может у этого быть; это как-то связано с... тем, что произойдет потом, понимаете? Это своего рода... (вздыхает) Что это заставит меня..., и, если я это сделаю, если я действительно скажу, если я действительно о чем-то вас попрошу, о чем тогда меня попросят в ответ, знаете, что-то такое. Это, э...