Развитие души, рост сочувствия, сострадания и любви в ней имеет свои ступени, обойти которые, оставаясь в подлинной душевной жизни, нельзя. Круг ближних, сначала очень узкий, все расширяется и расширяется. Тут есть своя последовательность. Прохождение каждой ступени обеспечено степенью духовного развития души человека, его нравственным самосознанием и сознанием Хозяина жизни. Мнимодушевник же сразу же стремится перепрыгнуть через ступени, выставить себя на ступень, не соответствующую уровню его нравственного сознания.

Мы ценим не те чувства, не те мысли и представления, при наличии выбора едим и одеваемся в то, что лучше разрекламировано, читаем и смотрим то, чему обеспечено паблисити и многое другое, что омнимодушевливает даже быт. Вокруг, конечно, и ложь, но более и всезахватывающе все то, что Толстой назвал "душевным лицемерием" – власть "как бы". Дело повсеместно дошло до того, что публично и интимно лгут и фальшивят не под действительную душу, не под подлинные чувства – как всегда было, – а под мнимую душу: притворяются, делают вид, что переживают мнимодушевные чувства и представления, которых в них нет. Эта подделка под подделку станет ясна, если вспомнить, что "духовной жизнью" обычно именуют жизнь "культурную". Понятие духовной жизни вообще девальвировано мнимодушевностью. "Талант" в Евангелии есть то высшее духовное благо, которое скрыто имеет или может приобрести человек. А мы понимаем это слово как способность на потребу нам вкусно приготовить мнимодушевное блюдо.

В последние десятилетия невиданно возрастает массовый интерес к зрелищам. Серьезный признак все продолжающегося возрастания области мнимодушевного захвата человеческой жизни. А казалось бы, куда дальше? И так не жизнь, а всеобщий спектакль. Одни в нем в качестве ведущих, другие в качестве статистов, гримеров, либо играют зрителей, наконец. Остальные, те, которые не исполняют ролей, являют из себя декорацию спектакля или, на худой конец, служат материалом для этой декорации. Мы живем в мнимодушевном мире, и в такой степени, что функцию каждого в обществе можно описать в театральных терминах. Недаром столь успешна теория "ролей", по которой человек с утра до вечера входит в разные роли, меняя их в зависимости от обстоятельств, в которых он находится. Как ни вульгарно такое описание жизни, оно в известном смысле соответствует действительности. Душевная жизнь стандартизуется по амплуа.

Характерный только для ХХ века образ спортсмена лишь отчасти вызван на передний план политиками. В большей степени его появление обеспечено страстью к зрелищам игр и соревнований за победу, мнимодушевно подменяющей чувство азарта жизни, и чисто мнимодушевному удовлетворению в культе рекордов и рекордсменства ("пальм первенства"). Тех результатов, которых сегодня достигают спортсмены в индивидуальных соревнованиях, физиологически нормально развитый человек достигнуть не может. Спортсмен демонстрирует неестественное и фиктивное физическое совершенство, которое вне нормальных возможностей человека. Отсюда допинг, гормоны и, во всяком случае, противоестественный образ жизни, уродующий то, совершенство чего вроде бы призван демонстрировать спортсмен. Растление природного духа признается совершенством выявления его.