Въедливый читатель может спросить: а что, если существующие тенденции не сохранятся? Что, если произойдет катастрофа?

Если судить по литературным произведениям на полках книжных магазинов и по газетным колонкам, то катастрофа случится непременно. Истощение энергетических ресурсов, изменение климата, массовый голод – лишь немногие из популярных тем. Так же как ядерный терроризм и распространение смертельного вируса. Литературные сценарии апокалипсиса очень популярны, при этом они оказывают депрессивное влияние. «После терактов 11 сентября 2001 года Америка не понимает, какое будущее ее ждет, – писал Джеймс Ховард Кунстлер, автор книги The Long Emergency (“Чрезвычайное положение без конца”). – Мы вышли из горящего дома и теперь направляемся прямо к краю обрыва». Возможно, это будет «нашим последним часом» (так – Our Final Hour – назвал свою книгу британский астроном и президент Королевского научного общества Мартин Рис).

Тема Армагеддона буквально витает в воздухе. В 2006 году вышел в свет постапокалиптический роман Кормака Маккарти «Дорога», рассказывающий о путешествии отца и сына по разрушенной неназванным катаклизмом Америке. Всего через год был опубликован роман Джима Крейса The Pesthouse («Чумной дом»), который рассказывал о путешествии двух людей по чуть менее разрушенной неназванным катаклизмом Америке. Когда два известных писателя, работая по отдельности, описывают практически идентичный сюжет, это говорит о том, что они отражают веяние времени и настроение в обществе. От этого делается не по себе.

Даже Томас Фридман, колумнист New York Times, всегда с оптимизмом относившийся к достижениям технического прогресса, время от времени выступает с пессимистичными заявлениями. В сентябре 2003 года Фридман писал, что отправил свою дочь в колледж с чувством, что «я отправляю ее в мир гораздо более опасный, чем тот, в который она пришла младенцем. Я мог по-прежнему обещать ей место под крышей моего дома, но не мог обещать ей весь мир, и то, что она сможет исследовать его так же беззаботно и бесстрашно, как в ее возрасте это делал я».

Слова Фридмана точно отражают распространенное в обществе убеждение. Прошлое не было идеальным, но по крайней мере мы знали, что происходит. Сегодня, когда мы смотрим в будущее, нам открывается черная пустота неизвестности, в которой существует масса вариантов для катастрофы. Мир определенно стал более опасным.

Как ни парадоксально, прошлое больше не кажется нам пугающим, но люди, для которых наше прошлое было современностью, испытывали такие же эмоции, как мы сегодня. «Это истинный конец света», – писал немецкий поэт Генрих Гейне в 1832 году. Гейне находился в Париже, когда Францию захлестнула эпидемия холеры. За считаные часы абсолютно здоровые люди угасали, как свеча на ветру, и умирали. Люди в страхе бежали из мест, где свирепствовала эпидемия, но нигде не находили приюта, так как все боялись холеры. Жители Европы впервые столкнулись с этой болезнью и не знали, как она распространяется и как лечится. Сложно даже представить себе тот ужас, который охватил Европу. Сегодня мы знаем, что это был не конец света: и когда речь заходит о Париже XIX века, первыми в голову приходят мысли о кабаре «Мулен Руж», а не об эпидемии, и это знание избавляет нас от неопределенности, в которой жили Гейне и другие люди той эпохи.