Угодники никогда не говорят, что думают, чего хотят, во что верят – даже если сами при этом несчастны. Все остается на усмотрение других людей. Если они куда-то с кем-то идут, то никогда не выскажут собственное мнение: куда пойти, чем заняться. Никогда не скажут, что им плохо. Дело в том, что угодник не может позволить себе стать причиной чужого разочарования или неудовольствия. Ему проще согласиться с общим мнением, хотя он его и не разделяет, чем рисковать тем, что его отвергнут или объявят отщепенцем. Угодник ощущает (справедливо или нет), что ему лучше так, несмотря на неприятный осадок. Но обиды со временем накапливаются, и человек закипает, как вулкан, который рано или поздно взорвется.

Угодники обещают человеку сделать для него все на свете – даже если терпеть этого не могут или просто лгут. Угодники вечно обещают друзьям снять для них Луну с неба. Они клятвенно заверяют, что готовы сделать для друзей то, что те сами делать не хотят, либо то, что их вроде как должно порадовать, – все ради того, чтобы получить в ответ: «Огромное тебе спасибо! Ты самый лучший!» Но на самом деле угодники далеко не всегда реально собираются все это делать; они просто озвучивают подобное намерение, чтобы заслужить одномоментное одобрение и доставить людям удовольствие. В действительности постоянное поведение по принципу «обещать и не сделать» только раздражает друзей, так как очень скоро становится очевидно, что угодник намеренно лжет и просто говорит то, что люди хотят от него услышать.

Угодники никогда ничего не просят, даже если им очень нужно. Угодник обычно отрицает, что у него есть собственные важные потребности, поэтому никогда не обращается к людям с просьбами. Он не может допустить, чтобы его посчитали эгоистом, и хочет сам казаться человеком с волшебной палочкой. Даже если угодник наберется храбрости и что-то попросит, то тут же предложит массу вариантов и возможностей ему отказать. Он стремится свести к минимуму вероятность причинить людям хотя бы малейшее неудобство и беспокойство. Однако, заявляя о собственном бескорыстии, он тут же принимается жаловаться, что никому нет дела до его нужд.