Сообщения мелькали одно за другим, но я не мог сосредоточить на них свой взгляд. Все, что я мог, лежать, да хрипло дышать.
Сначала в сознание лезли чьи-то вопли: "По-мо-гите! Спа-си-те! СООООС!" потом они отошли на второй план, и я услышал голоса двоих.
– Я так и думал. Я всегда знал, что он извращенец. Гляди, как он обнимается с этим собакеном, как с лучшей подружкой.
– Да ладно, он у нас не такой, хотя… По-пьяни, чего только не бывает. Давай-ка, все-таки его из лужи вытащим, а то захлебнётся, а мне перерождаться совсем не охота.
– Нос ему из воды вытащи и харэ, ещё руки свои об него пачкать, слишком много чести.
Потом и эти голоса пропали, и я провалился в кротовью нору, с пугающей регулярностью колотясь головой о неровные стены…
– По-мо-гите! Спа-си-те! СООООС!
Да что ж это такое? Дежавю? А, нет, это опять Пофиг вопит, и откуда у него столько сил? Точно, он же вчера не пил, мелкий засранец.
– Олдрига зови, – подсказал я, – вчера ты его на крыше в какой-то луже оставил, или это он сам там лужу напрудил? Что-то не помню.
Наконец-то с крыши выглянула взлохмаченная голова Олдрига.
– Здорово, а вы там чего делаете-то?
– Я бы тебе с удовольствием ответил, да только у меня, до шестнадцати лет, фильтр на мат установлен, а без него, я боюсь, объясниться не получится.