Через обещанные пять минут из динамиков гаджета полились чарующие ноты, напоминающие то скрежет металла по камню, то вой кастрируемого без наркоза кота (кажется, сейчас это называется «скримить»), то хрип подавившегося бургером вокалиста группы «Взадники Ада», выступления которых мы, собственно, и ждали.

Точнее, ждал только я.

И не самого концерта, а нового притока душ неофитов, конвертируемых в чудотворную энергию. Уж чего-чего, а натворить мне сейчас придется прилично. По такому поводу даже приоделся в свои «Святые Педали» — старые конверсы, зачарованные при помощи души экзорциста-неуча. То-то пяточки горят!

+35 энергии Разрушения…

Еще, нужно больше, много больше!

— Эй, чего встал на дороге?

Какой-то детина в кожаном плаще огрызнулся на Войну, широкие плечи которого заняли почти половину прохода. Кулаки Майка непроизвольно стиснулись, но один из двух охранников, сопровождающих «кожаного», покачал головой и красноречиво постучал себя по плечу, где под пиджаком недвусмысленно выпирало.

Кулаки спортсмена разжались, и он неуверенно забубнил себе под нос извинения.

Эх, Война-Война. Да тебе эта троица — растереть да плюнуть! Ты мог бы просто приказать им перестрелять друг друга. Вон, Голод уже косится на меня и ждет приказа, чтобы растерзать нахалов.

— Это со мной, — я сунул мужику в плаще под нос свой «Психопаспорт».

Не знаю, что тот увидел, но уважения в его голосе заметно прибавилось:

— Прошу прощения, офицер. И перед вашим молодым коллегой тоже, — но смотрел он при этом исключительно на меня, — Вы здесь по работе, или?..

— Охраняю ценного свидетеля, — я небрежно махнул рукой в сторону церкви.

— Хорошего дня, господин офицер. И вам, молодой человек…

Троица протиснулась мимо Войны и направилась в храм. Видать, замаливать результаты очередной сделки: обладатель кожаного плаща, судя по всему, занимался контрабандой «мяса» — перевозил через границу нелегалов. И нелегалок, оседавших потом в портовых борделях…

Мой клиент, в общем.

Оба Всадника чувствовали себя очень неуютно рядом со святым местом. Им наверняка было страшно. Возможно — даже больно. Это Чума, так и не прошедшая трансформацию, была просто заблудшей овечкой, хоть и лишившейся души, но все еще человеком. В отличие от парней.