Удержаться не было сил, я сжал пальцы сильнее, и почувствовал едва ощутимое покалывание по всему телу. Что–то похожее бывает, когда немеет нога от долгого нахождения в неудобном положении. Приятное ощущение, которое потом превращается в адское нечто, растекающейся по плоти сотней игл. Несмотря на мои опасения, ничего подобного не произошло, просто по коже побежали мурашки, и я словно слегка опьянел.
— Отпусти, — прохрипел Вовка, но мне было плевать.
Я смотрел на него как на источник проблемы, на вещь, которую можно использовать с пользой. Высушить дотла, выпить досуха. Я заглянул в его глаза и, наверное, улыбнулся, потому что на его и до этого испуганном лице отразился настоящий ужас. Он как будто не узнавал меня.
— Не надо… я отдам все… не…
Я не слушал. Вдавливал его в пол, желая продлить это приятное опьяняющее покалывание.
В реальность меня вернул одобрительный писк, ведущей к другим лабораторным отсекам. Наверное, у Ларисы сработал пропуск, и теперь она сможет выбраться из здания или привести громил, что сейчас ломятся с другой стороны. Если такое случилось, значит, Юрка потерял контроль над ситуацией. Насовсем или временно? Я надеялся, что верным окажется второй вариант.
— Я дам тебе денег. Много. Очень много… — откашливаясь затараторил Вовка. — Отпусти, я дам, что хочешь.
— Нет! — рассмеялся я. — Не-а! Ты так легко не отделаешься. Ты — болезнь, пожирающая все вокруг. И теперь попробуй сожри самого себя.
Я перехватил его голову как в тот раз, когда отменял инициацию. Он забился, пытаясь высвободится.
— Загляни в себя! — прошипел я, наклонившись ближе. — Помнишь, что ты сделал в торговом центре? Помнишь всех этих людей?
— Жжется… — прошипел он, вырываясь. — Жжется!
Я не понял, о чем он, но в целом мне было без разницы, и отвлеченным тоном произнес.
— Жизнь вообще боль. Хорошо, что это не навсегда…
Я прижал его голову к полу так сильно, что показалось, еще чуть–чуть — и она лопнет как арбуз.
Способность передачи воспоминаний разблокирована.