Чьи-то ручки теребили, противно вырывая из спасительного сна.

— Эй!

Леха на миг открыл глаза — тут же в глаза ударила ослепительная опушка Блиндажного леса. Мириады отражений солнца, крошечных, но злых, впивающихся в глаза булавками… И рожа сатира, уже порядком опостылевшая…

— Отвали, — буркнул Леха и закрыл глаза.

Не надо сейчас просыпаться. Еще не выспался. А выспаться надо. Нужна свежая голова…

— Эй! Ну-ка…

Не слушая, Леха дернул плечом, сбрасывая ручку, перевернулся на другой бок и уткнулся мордой в валун. Здесь не достанет…

— Да открой же ты глаза, сволочь! Немцы…

— Немцы?! — Леха мигом перевернулся и вскочил. Клацнул по карте. Но то ли со сна мало что соображал, то ли…

— Где они?!

— Да не сейчас… Там, на плато когда был. Хрюшки когда вас обстреливали. Тогда всего один немец уцелел. А остальных кто пришиб? Каперы — или хрюшки своими минами?

Леха поморгал, пытаясь понять, что нужно сатиру. Хорошо, что не надо убегать от немцев сейчас…

— Да протри глаза, тугодумное! — не выдержал сатир. — Кто троих немцев пришиб? Вы с каперами — или хрюшки?

— Каперы…

— Точно?

Леха кивнул.

— Ты мне не мордой мотай, ты мне внятно скажи: точно или нет?!

— Да. Точно. Одного Данька снял сразу, потом Кэп из гранатомета… А что случилось?

Но сатир уже потерял к беседе всякий интерес. Раздраженно пнул валун и пошел прочь, шипя ругательства.

Леха глядел ему вслед с тихой ненавистью. Ну точно — козел… Мало того, что разбудил, так еще и объяснить ничего толком не может!