— И его никак не выкинешь, — все жаловался сатир, — и ты тут еще со своим благородством… Тут жопу рвешь, чтобы отсюда выбраться, все что угодно отдал бы! А он, видите ли, свое место какой-то бабе решил подарить. Гордый он, видите ли, и благородный, мать твою буйволову за щеку…

Леха молча разглядывал его морду. Вроде та же козлиная морда: бегающие глазенки, драная и грязная бородка, один рог целый, другой отбитый. Но что-то изменилось…

— Что? — нахмурился сатир. — Чего уставился?!

Ухо. Вот что изменилось.

— А-а, кольцо… Все, убрали кольцо. У Клыка тоже потерли. И у всех остальных, если вдруг кому-то еще модеры сувенирчики давали… У них там уже девять часов утра, через три часа у Харона смена кончается. Ну и вот… Он всем сразу и потер подарочки специальной программкой. Чтобы, если вдруг нагрянет проверка, никаких следов… Или если вдруг теперь тот же Янус услышит раньше времени, как все вышло, и бегом примчится обратно на фирму и начнет копать, как это так вышло да почему, ор поднимет… Чтобы не заложил никого со злости. Он прибежит — а колечек-то уже и нет.

Сатир замолчал, лишь тихонько болтал копытом. Но не уходил. Опять покосился на Леху.

— Да и на хрена они теперь, эти кольца? Четыре часа осталось. В час дня, по-ихнему, бригада хирургов подъедет, вытащит отсюда нас с этим кабаном…

Леха поднялся и побрел прочь.

Из последних сил сдерживаясь, чтобы не побежать. Ярость, отступившая было, снова была тут как тут — и душила. Ух скольких сил стоило сдержаться, не накинуться на этого козла…

Но нельзя. Нельзя!

И идти надо — вяло, понуро, побито…

Чтобы, не дай бог, сатир ничего не заподозрил. Карты у него нет, но немцы — вон они, неподалеку крутятся. Один знак — и они насторожатся. Сообразят, что что-то не так.

А если они еще и с Хароном свяжутся и он вернется в игру как модер…

Леха свернул и пошел к скальной стене, к проходу.

Медленно, медленно! Как побитая собака, у которой не осталось ни одной надежды…

В расщелину, в темноту прохода…

Дотерпел до ее конца. А по ту сторону — уже можно! Здесь сатир уже не увидит и не услышит дробного эха от торопливых шагов!

Леха крутанулся вбок и рванул. Понесся вдоль стены на юг, от души вколачивая копыта в песок.

Ну, господин Фавн без причиндалов, теперь-то недолго осталось…

Недолго!