Просыпаемся от прикосновения к плечу.

– Грех, конечно, – говорит стоящий рядом братуха, – будить выходящего в рейд раньше времени, но ты сам посмотри.

Протираем глаза. Внутренность закутка залита призрачным фиолетовым сиянием, исходящим от висящей на гвоздике вараньей жилетки. Вернее, от основания костяного отростка, выглядывающего из наспинных ножен.

Подносим поближе раскрытую ладонь, потом трогаем пальцем.

Совершенно холодный.

– Что там у тебя?

– Драчий рог, – отвечает Брайан. – Или драковский, слово еще не подобрал.

– То есть?

– То есть, рог драка.

– Что за зверь?

– Тоже пока не ясно. Просто Зверь, но с заглавной буквы.

– Где ж ты его отыскал?

– В заброшенных каменоломнях. Валяется в одном из ущелий с тяжелым ножом во лбу, вбитым по самую рукоять. Затопляет окрестности волнами злобы, но двинуться уже не может. В отличие от второго, сразу же рванувшего на север. И, видимо, под объектом в браслете подразумевается именно он. Тот, который в данный момент пульсирует в снегах аналогичным рогом.

Братуха встряхивает головой.

– Подожди, получается, ты и есть тот гарпунщик, блюдущий линии?

– Похоже, что отныне да. Во всяком случае, где-то там решено, что должно быть так.

– Кем решено?

– Сие неведомо.

– А отказаться ты можешь?

Брайан задумывается, вслушивается в себя.