— Здесь теперь собираются тролли, чтобы устроить поединки — сказала Илва. — Сползаются со всего Железного леса. Твоим снадобьем тролля достаточно облить, чтобы он вновь превратился в человека?

— Да. Слышишь? — спросил я. Под каменной кладкой, на которой мы стояли, журчала вода. — Кажется, это течет Гьёлль. Когда-то по этой подземной реке доставляли товары прямо в замок. Речной путь контролировали саргарцы, но я знаю это лишь по рассказам.

Старый Виг, бывало, показывал мне свои шрамы, полученные в многочисленных сражениях.

«Вот это, — говорил он, демонстрируя рубец на правой руке, — след от молнии саргарца. Проклятые волшебники! Говорят, что свою магию они получили в призрачном городе. Это они изобрели накопители молний, но не те громадины в подвалах, что используют неудачники. Для себя саргарцы придержали махонькие, вот такие, — показывал старый вояка расстояние между большим пальцем и обрубком, что остался от указательного. — И потому могли метать молнии прямо из рук».

— Призрачный город, — пробормотал я. — Прошлый код, исходники старой игры.

— Что ты сказал? — переспросила Илва.

— Ничего.

Выходит, что я знал о том городе и раньше, просто забыл. Или игра позволила мне вспомнить только сейчас? Я обошел стену и наткнулся на провал — широкую дыру с осыпавшимися краями. На глубину вели каменные ступени. В темноте плескалась вода и скрипела древесина — подобный звук издают трущиеся друг о друга борта лодок. Раздался шорох, из провала выползла саламандра. Обежав вокруг нас, она захихикала и свернулась калачиком у моих ног.

— Где ты Олега потеряла? — спросила Илва.

Саламандра подняла голову и кашлянула. По комку сухой травы пробежало пламя. Я сорвал горящий клок и бросил в провал. Падающий огонек на секунду осветил качающиеся на волнах лодки. Черная вода Гьёлль разливалась у каменного берега широким омутом, а затем убыстряла свой бег и пропадала под сводами туннеля.

— Игра всегда дает шанс спастись, — сказал я. — Как думаешь, тролли в воду не полезут? Идем, а то не успеем до поединка.

Саламандра, недовольно чихнув, поползла за нами.

Центральная часть города сохранилась лучше окраин. Стены становились все выше, полуразрушенные дома прилегали друг к другу. На одной из крыш сидел ворон и разглядывал нас желтым взглядом. Когда я сделал шаг к дому, ворон сорвался с места и улетел, выкрикивая ругательства на своем птичьем языке. Переступив через остатки стены, мы зашли под крышу. Сквозь прорехи в потолке струился солнечный свет. Окна дома выходили на круглую площадь, где ветер играл снегом в безлюдном пространстве, закручивал вихри ледяных искорок вокруг сохранившегося остова какого-то памятника.