— И плакали тогда еще 500 баксов, — продолжил я за него.

— Точно! — засмеялся водитель тягача.

Развозя по взлетному полю контейнеры с багажом пассажиров, мужчина так и не смог заработать ничего серьезного, кроме профессиональной болезни шоферов, и не стал отказаться от сомнительного предложения легкого заработка. Вышедшую из строя видеокамеру никто не торопился чинить. Оставшийся без контроля участок ограждения взлетного поля, жалобно скрипнул, повторно испытав вес моего тела.

* * *

— Конишуа, — намучившись с поиском иностранцев в столице, я решил изучать язык в Японии.

Здесь я был туристом и процент потенциальных носителей языка достигал 99 %. Со своим ростом я не сильно выделялся из общей толпы, генофонд узкоглазых потихоньку сдавался под натиском геномодифицированных продуктов, рождая из года в год все более рослых и светлокожих японцев. Уютная гостиница была трехэтажной, чистенькой.

— Конишуа, — повторив за одетой в обычный халат японкой приветствие, почувствовал, как спина сама собой, склонилась в поклоне.

«— Магия какая-то», — добираясь до гостиницы, я постоянно обращал внимание, что все друг другу кланяются и даже недоумевал по этому поводу какое-то время.

— Чем я могу вам помочь? — похоже, что первое произнесенное мной слово на новом языке прозвучало довольно чисто и женщина решила и дальше вести со мной диалог на местном наречии.

— Я бронировал номер, моя фамилия Власов, — перейдя на английский представился я.

Незамутненный взор узких глаз и приклеенная улыбка на выбеленном лице были мне ответом.

«— Чтоб тебя», — злясь непонятно на кого, я принялся за озвучивание иероглифов, идея выбрать гостиницу подальше от центра и без европейской кухни показалась мне теперь не такой уж и замечательной.

— Покажи, что ты можешь! — сэнсей, а именно так требовалось именовать крепкого мужика в традиционном кимоно, смотрел сквозь меня.

— Спарринг? — недоуменно покрутив головой, я не увидел никого, кто мог бы подходить на роль моего оппонента.

Впрочем места для проведения показательного боя здесь так же было маловато. Меч, с таким трудом вывезенный из России, я оставил в гостевом доме вместе с остальными вещами, в главное здание с оружием не допускали, что кстати сказать удивило больше всего.

— Иди туда, — если бы я не понимал, что он говорит, я бы подумал, что он сквернословит, прононс был грубый, некоторые звуки переходили в рычание.

На седьмой день проживания в Токио, я почувствовал, что не испытываю сложностей ни с пониманием, ни с чтением, ни тем более с общением. Не став в этот раз форсировать события, двигался планомерно и смел сейчас надеяться, что преуспел в изучении языка, притом, что удалось обойтись без жутких головных болей и залезания в постель к кривоногим и плоскогрудым японкам.