«Это неправильно! — кричал внутренний голос Киргана. — Такие, как он, были живыми. Всегда! Мертвец не может обладать собственной волей, не может двигаться к цели».

Двухсотлетний опыт паука отказывался признавать существование этой аномалии, но воин в очередной раз напомнил ему, что заявился сюда не ради игры в гляделки.

Схватка возобновилась, и гигантский паук, мгновенно отбросив все сомнения, резко выгнулся вперёд и обхватил челюстями торс воина. Мышцы напряглись, жвала устремились навстречу друг другу, всё сильнее сдавливая костяной доспех. Эта часть брони также доживала свои последние секунды и уже пошла трещинами, из которых посыпалась костяная крошка.

Воина, впрочем, это ничуть не смутило. Пользуясь сближением с врагом, его топоры активно заработали, вгрызаясь зубчатыми лезвиями в паучью голову и глаза.

Кирган же, игнорируя боль, приложил последнее усилие, и вражеский доспех с треском развалился на куски. Уничтожив препятствие, жвалы жадно сомкнулись на теле воина — или, точнее, на том, что от него осталось.

Монстр вновь с силой сжал челюсти... и понял, что не может прокусить эти рёбра. Столь тонкие и, казалось бы, столь хрупкие, эти костяные дуги стойко выдержали всю мощь гигантских жвал, даже не погнувшись.

А мертвец тем временем, с мимолётным сожалением проводив взглядом рассыпавшиеся по полу остатки доспеха, вновь обратился к своим топорам. От всё нарастающей боли начинало мутить в голове, и Киргану ничего не оставалось, кроме как выплюнуть неподатливый скелет и отскочить назад.

До монстра начинало доходить, что его жвала, способные погнуть ростовые щиты и расколоть стальные доспехи, не могут навредить этому загадочному противнику. И он хорошо знал, как надлежит поступать с врагами, защищёнными от физического урона.

Жвалы паука широко раздвинулись, и из раскрытой пасти ударил поток янтарной жидкости, разливаясь широкой лужей под ногами воина. Железы Киргана не вырабатывали яд — то была участь его мелких никчёмных собратьев. Пасть хозяина пещер извергала поток разъедающей кислоты, и её вовсе не требовалось впрыскивать в тело жертвы.

Пол под ногами воина зашипел, а следом зашипели костяные поножи, укрывавшие мёртвое тело ниже пояса. Кислота быстро сделала своё дело, и последние уцелевшие части костяного доспеха осыпались вниз, растворяясь в заливавшей пол оранжевой жиже, словно сахар в воде.

А воин снова пошёл в атаку. Скелет, полностью лишённый брони, как ни в чём ни бывало прошлёпал ногами по шипящей жидкости и обрушил на не верящего своим глазам хозяина пещер очередной град ударов.