Задумавшись, чуть не налетел на маленькую девочку, неожиданно выскочившую передо мной на дорогу. В простом сарафане, когда-то ярко-синего цвета, со спутанными волосами и красными от слёз глазами, босая и грязная.

– Дяденька, дяденька, помогите!

В первый момент я отшатнулся. Рефлекс игрока. Классическая ловушка для нуба, когда NPC в виде вот такой девчушки заманивает на гибель или в какой-нибудь зубодробительный квест… Тьфу ты! Придурок! Да что со мной такое? Ребёнок просит помощи! А бессмертный Эскул наложил в штаны…

– Что случилось? Ты ранена? Что вообще происходит?

– Дедушка… умирает…пить просит, а я до колодца дойти боюсь. Он через три дома…а там эти, солдаты…

– Они что обижали тебя? Это враги? Война что ли?

– Нет не война… они пришли два дня назад, стража городская в балахонах…заходить не стали, расспрашивали про дедушку, особенно отец-инквизитор. Запрещали близко подходить к ним…потом увели всю скотину со двора и продукты…забрали, а мне велели никуда не ходить и сидеть с дедушкой…

– Так ты голодная? – спохватился я, роясь в инвентаре. Слава Рандому и моей предусмотрительности! Кое-что у Янитора со стола припрятал. Я достал сыр, краюху хлеба, пару луковиц. Вытащил и флягу с водой.

Девчушка вцепилась зубами в хлеб и, поблескивая глазами, начала набивать рот. Я отдал ей все продукты.

– Веди к дедушке, – девчонка, не отпуская подол, куда ссыпала еду, развернулась и засеменила с дороги в сторону покосившегося деревянного домишки. Ещё на подходе я заметил, что нехитрое хозяйство поддерживалось в должном порядке. Во дворе сушились сети, на козлах кверху днищем располагалась просмоленная лодка.

– Сюда, дяденька! – малышка стояла в проёме дверного прохода, придерживая цветную занавеску. Едва шагнув за порог, я чуть не наступил на жирную рыжую крысу, шмыгнувшую из дома. Чёрт! Ненавижу этих тварей… В доме в ноздри ударил густой сладковатый запах разложения.

В полутьме, на лавке у стены, накрытый рогожкой лежал старик. Сначала, мне показалось, что он уже мёртв.

Я отдёрнул с окна тряпицу, служившую занавеской для того, чтобы лучше рассмотреть лежащего человека. Сердце моё рвалось в Варрагон, но разум и интуиция просто кричали, что для начала следует получить ответы на некоторые вопросы.

Дед лежал на спине. Дыхание его едва угадывалось по колебаниям волосков на седых усах. Ноздри были сжаты и нос, заостряясь в конце, выглядел тонким, закрытые глаза глубоко западали. Как, впрочем, и виски. Холодные и твёрдые на ощупь, губы вдруг раскрылись, и из разинутого рта послышался то ли вздох, то ли скрип иссушённого горла. Старик на несколько секунд сморщил истончённую желтоватую кожу на лбу, оскалил зубы, затем вновь, обессилив, потерял сознание.