Внезапно позади нас раздался рев, отраженный от стен эхом. Громкий, раскатистый… Мы обернулись.

Собачка. Маленькая такая собачка, над которой, наверное, поиздевался какой-то садист, или маньяк, или биолог-экспериментатор.

Три огромных, бульдожьих пасти, сидевших на толстых и коротких шеях. На каждой шее был шипастый ошейник, призванный защитить горло от столь любимого приема Вожака — хватки за горло.

Мощное, толстое тело опиралось на короткие сильные лапы, с завернутыми внутрь «стопами».

Все остальное скрывалось в полумраке подземлеья, но даже увиденного было достаточно, чтобы испугать неподготовленного зрителя. Гораздо больше меня поразила фраза, сказанная кобольдом.

— О, Великий сын суки Ехидны, может ты насытишься этими путниками, и не тронешь на этот раз одного из своих верных слуг?

Так значит, те кости, что валялись у входа в подземлеье, это не останки кобольдов? Это все, что осталось от таких же прекраснодушных идиотов, наподобии меня, которые кинулись избавлять народ подлых ящериц от «проклятия»?

— Ах ты ж сукин сын! — проорал Адам, привлекая к себе внимание и адского пса, и кобольда.

— Эй ты, иглозубый, — раздался рокочущий бас под сводами подземелья, ты сейчас к кому обратился?

— Да уж не к тебе, меховая подстилка! — парировал вампир в ответ. — Я сейчас этому, голохвостому его же хвост на шею намотаю!