— Тогда не оскорбляй память наших матерей! Эти, которые из яиц, не имеют права носить гордое звание сукиных сынов и дочерей! — прорявкал пес.

Что это такое теплое и мягкое трется о мои ноги? А, это испуганный варг, почти лежа на пузе, и поджав хвост и уши, медленно отползает назад, рассчитывая спрятаться за моим платьем. Если уж бесстрашный Вожак, который не испугался тогда Гро, сейчас пятится, то явно, мне не стоит ввязываться в драку с таким противником. Может, попробуем дипломатически решить вопрос?

— А можно ли у Вас узнать, о сын Великой суки, какая причина держит Вас тут на привязи?

— А ты вежливая, ушастая… Но мать мою следует именовать полностью, Великая сука Ехидна! Не так, как это сделал этот лысохвостый недомерок, которого один из твоих самцов сейчас удерживает за загривок.

Быстро брошенный назад взгляд и я вижу, как в оставшейся руке Прошки висит, трепыхаясь и мотыляя ногами, Щ-ыс-зан…

— Хорошо, о сын Великой суки Ехидны, скажи мне, зачем ты здесь?

— Меня призвал мой Хозяин, велев охранять этих недомерков, чтобы они не подчинялись больше никому, кроме Него. Скоро он вернется и заберет меня…

— А что с кобольдами?

— Не знаю, меня гораздо больше интересует вернуться домой.

Внезапно, прямо посреди подземелья начала проявляться пентаграмма. Как только она налилась кровавым цветом чуть больше чем полностью (потёки начали растекаться по полу, вокруг ограничивавшего ее круга), в ней заклубился красный туман, в котором угадывались очертания кого-то огромного и опасного.