…Тварюшка в тоскливом одиночестве валялся в портальной. Понурив головы и распластавшись на холодном полу, пытался прийти в себя.

Времени хватило лишь на то, чтобы сбросить все имеющиеся секреты прямо в грязюку и прыгнуть домой. Помочь брату он не мог, не успевал. И так бар жизни показывал всего четыре процента. Еще бы миг, и все.

Из четырех антрацитово-черных глаз падали крупные бриллиантовые слезы. На полу уже собралась изрядная кучка.

Риммон сварился и умер почти мгновенно. Вот только что стоял красавчик-эльф, и вот в грязь падает неопрятная груда костей, с которых за наносекунду испарились все мягкие ткани. Плотная золотая чешуя Змея дала небольшую отсрочку, но совсем коротенькую. Потом раскалилась, и теперь Тварюшка болел под ней весь.

Плакал Золотой Змей молча, как и полагается мужчине. Не рыдал, не ныл, не хлюпал носами. Хотя было очень-очень больно. И обидно. И страшно.

В разуме настойчиво билась мысль.

Брат умер. Его брат умер. Не может быть…

Зов.

Будто из глубокого подземелья голос Риммона, глухой и переполненный страданием…

Больно…Больно… Горячо… Больнооооо… Это Ад… Хуже… Хуже Ямы… Больноооо…

Собравшись с последними силами, Тварюшка подполз к тумбочке, в которой хранился неприкосновенный запас Зелий Жизни. Не заморачиваясь с крышечками, схватил и пережевал хрупкое стекло. Стало чуть легче. Полсотни бутылочек хватило на восстановление почти семидесяти процентов жизни.

В спальне Риммона вроде были еще, туда!

…Больно… Плохо… Горячоооо… Больно…

Фух. Очки здоровья восстановлены. Потускневшая чешуя вновь заиграла золотыми сполохами совсем как новенькая. А теперь – самое страшное. По-хорошему нужен помощник. Ассистент. Так, кого вызвать? Его секреты есть у всех миньонов, так что…

– Барс! Барс, ты где? Ало! Это я, Шуршуля… То есть Принц. То есть Золотой Змей!

– Слушаю, господин.

– Бросай все и срочно домой.

– Есть.

Раздался хлопок, из портальной выскочил растрепанный эльф с торчащим во лбу камнем. Скрывающий этот недостаток капюшон свалился, миньон выглядел перепуганным.

– Где Сам?