— Мы пришли к тому, с чего начали, — покачал головой Рэй. — Возвращаемся, риск не стоит икорки. Штрафа за провал сбора нет. В конце концов, кто-то же собирал эту икру до нас?
— Или я могу остаться с малышом, так ему не будет одиноко, а вы подхватите нас на обратном пути, — предложил монах.
А тут заныл детеныш акулы, вперемешку с всхлипами живописав, как его и сухопутного бросят во тьме надолго, как они съедят все припасы, а потом бедному крохе придется съесть ножки сухопутного, ручки сухопутного и в конце тельце с головой.
— Мне-при-и-и-дет-ся-а-а!
На это даже у начинающего акульего «няньки» не нашлось, что ответить.
— Акх-х-хэ-э… — раздалось из возникшего черничного пятна.
Появление под водой явно смутило почтовую фею в сиреневом и сером, но та быстренько сориентировалась, устроившись на плече Хэйт.
— И тебя съедят, и тебя? Такие прелестные зубки! — проникновенно сказала фея.
Хозяйка почтового недоразумения — впрочем, терзали Хэйт серьезные сомнения, кто из них кому хозяйкой приходится — говорить ничего не стала, лишь приложила ладонь к лицу.
— Мне вот интересно, — проговорила орчанка. — А когда плавучую расу вводить будут, уважат покойного мэтра Лавкрафта, назовут Deep Ones[12], или сочтут его мрачненьким, некоммерческим? Мультяшных русалочек всяко проще впарить широкой аудитории…
— Чем тебя «рыбята» не устраивают? — надула щеки гномка.
— Мась, перевод, — пожал плечами Кен. — Как будут «рыбята» на японском?
— Все, хватит топтаться на месте и устраивать балаган, — резко махнул рукой Рэй.
— Скажи еще — воду в ступе толочь, — сыронизировала Барби.
— Балаган, говорю, прекращаем, — рыкнул убийца. — Возвращаемся.
Рыбка Ри выплыл из водорослей на треуголке и рванул в прежнем (до встречи с акуленком) направлении.
— Ура! Ура! — захлопала в ладошки летучая пакость. — Теперь точно кого-то съедят! Может быть, даже всех.
И с этим утверждением адептка мысленно согласилась, хоть радости предвкушения феи и не разделяла.
— Малыш, ты с нами, — похлопал акулий бок Монк. — Не отставай.
— Я-быст-рень-кий, — заверил детеныш.