По законам драматургии, наверное, надо было у нее спросить, какая муха ее укусила, но мне этого делать не хотелось. Этих мух в ее голове жужжит вагон и маленькая тележка, так что лучше не знать того, чего знать не стоит. Может, она просто не выспалась? Одно я знаю точно – это не ко мне претензии, к гадалке не ходи. Такие вещи я по тону узнаю безошибочно, так что тут даже и волноваться не стоит. Впрочем, ради правды, я не волновался бы и в противоположном случае, годы мои не те.

В машине Вика маленько оттаяла, соизволила даже пошутить, а после напомнить мне о том, что надо бы осветить в передовице планы издания на год.

Я люблю писать про творческие планы. Места это занимает много, а выполнять их в полном объеме совершенно не обязательно. Все равно подавляющее большинство читателей уже через месяц не вспомнит, что мы им там пообещали, ну, может, кроме конкурсов и их наград. Такое люди помнят очень хорошо.

А планов было громадье! Как ни странно, в редакции мои головорезы спорили о том же самом.

– И непременно нужно заявить, что будет расширение новостных колонок, – Ксюша начала подавать голос, это хорошо.

– Снова-здорово, – это уже Шелестова. – Сто раз говорила, почему не надо их расширять!

– Ты все время что-то говоришь, ты прямо как… тот фонтан!

– Надо анонсировать большой аналитический материал по прокачке профессий, – громче других орал Стройников. – Очень большой!

– И где его взять, очень большой? – плюясь слюной, что с ней случалось в минуты сильного душевного подъема, вопрошала у него Мэри. – Где?

– У меня, – с достоинством парировал Геннадий. – Я над ним все праздники работал, между прочим. Когда трезвый был. И сейчас по вечерам пишу. Капитальный труд!

– Молодец, – хлопнул я его по плечу, входя в кабинет. Ну да, как обычно, сначала немного подслушал их за дверью. – Растешь над собой и в моих глазах. Прямо слов нет. А еще вчера ведь мальчишкой был. Кричал, трепыхался, сиську просил…

Я смахнул воображаемую слезинку, взял его ладонями за виски и чмокнул в лоб.

– Как покойника, – заметил из своего угла циничный и прямолинейный Петрович. – Тьфу…

– Как сына родного, – возразила ему Шелестова и повторила мой жест со слезинкой. – Харитон Юрьевич – он же всем нам как папка приемный… Баа-а-а-атюшка!

Стройников не знал, какая версия ему больше нравится, потому только глазами хлопал.

– Такие журналисты спасут издание, – я заложил руки за спину и обвел глазами остальных. – Кто еще порадует мое сердце убойным анонсом?

– Я, мой генерал, – браво вытянулась Шелестова. – Эх, вам бы еще фуражку сейчас, и вылитый… Хотя нет, не вылитый. И слава богу! Занесло, бывает.