Впрочем, вру. Разговор со Стариком я в голове несколько раз прогнал туда-сюда, постаравшись восстановить его до слова, до малейшей интонации. В этой беседе, сдается мне, каждая деталь значима.

Кое-какие выводы я сделал, но, как это ни печально, поделиться ими ни с кем не мог. Жаль. Когда ты мысли проговариваешь вслух, иногда обнаруживаешь в них элементарные ошибки. Собеседник – это вообще великое дело, особенно если он умеет слушать и думать. Причем первое мне всегда казалось более важным, чем второе.

Вот только мне с кем о Старике говорить? С Викой? С Зиминым? С Валяевым? Или с Азовым?

Его, кстати, я встретил в понедельник утром, там, где менее всего ожидал увидеть.

Это случилось в Шереметьево, куда мы с Викой приехали встречать моих стариков. Прибыли мы с запасом, как это водится у женщин, когда они берут власть в свои руки. Исходя из соображения: «А вдруг они прилетят раньше?», Вика приперлась в аэропорт за полчаса до посадки нужного нам рейса, и тут же заявила, что очень рада этому обстоятельству. Мол, она давно хотела посмотреть, как оно здесь все обустроено. Она же, в отличие от меня, по заграницам не мотается туда-сюда, она работает, обеспечивает уют и создает некий фундамент. Что значит, для чего фундамент? Для того!

Выдав последнюю фразу, Вика повернулась ко мне спиной и отправилась на второй этаж. Я же посмотрел ей вслед и пошел в «Шоколадницу», ту самую, где мы пили кофе несколько дней назад, сел за тот же столик и заказал кофе.

А минут через десять ко мне подсел Азов.

– Как съездил? – без всяких приветствий спросил он у меня.

– Познавательно, – сообщил я ему. – Прага зимой не менее красива, чем летом.

– Бесспорно, – согласился он со мной. – Она немного другая, но все такая же прекрасная.

– А вы здесь встречаете кого или провожаете? – полюбопытствовал я.

– Пожалуй, что встречаю, – Азов поднял руку, подзывая официантку. – Есть некоторые вещи, которые надо самому проконтролировать, их другим не поручишь. Значит – удачно слетал?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил я. – Было интересно, хотя и не все понятно.

– Так вся жизнь наша такая, – философски произнес Азов. – В ней почти все интересно, а самое любопытное – непонятно. И зачастую опасно. Некоторым хватает ума своевременно остановиться, некоторым нет. Я рад, что ты относишься к первой категории.

– Вы так думаете? – посмотрел я на него. – Ну что я отношусь именно к тем, кто способен своевременно остановиться?

– Уверен, – Азов откинулся на спинку кресла. – Ты же вернулся в Москву. Сам вернулся, целый и здоровый. Чем не подтверждение моих слов? И сразу совет – впредь проявляй такое же благоразумие, тогда, возможно, все закончится хорошо. Лично для тебя.