Неспешно встав на колено, он провёл целую руку под мою шею, задрав голову к небесам. Склонился над ухом и горячо прошептал:

— Последнее, что ты услышишь в своих обеих жизнях, это хруст оторванной головы. Знаешь, сколько оборотов головы нужно, чтобы оторвать голову? Три. Я оторву тебе голову за три оборота. Сначала ты почувствуешь адскую боль и хруст позвонков, но ты не умрешь так быстро, мозг ещё какое-то время сможет жить без кислорода. Затем я сделаю второй оборот, разрывая шейные связки, а на третьем обороте лопнет самая эластичная часть головы — твоя шкура. Наслаждайся, — горячий голос обжигал ухо.

Леонидас наслаждался триумфом, он трепетал, растягивая последнее мгновение. Зря он не добил меня сразу. Пока рассказывал, как будет отрывать мне голову, я подтянул руки к горлу, но не для того, чтобы попытаться убрать руку врага. Нет, это было бы бессмысленно, руки едва слушались.

— Кса! Эй, Кса! — какое-то движение и громкий голос на трибунах впереди привлёк моё слабое зрение.

Там были две фигуры, стоя чуть обособленно от остальных. Одна из фигур отличалась большим ростом, вторая же была неизвестной. Маленькая фигурка, закутанная во всё белое, больше ничего не разглядеть. Лишь невнятные движения обоих. Вдруг высокая фигура достала тонкую полоску, похожую на меч и приставила к голове белой фигуры.

— Мне не нужно твоё поражение! — еле заметное движение, после чего белая фигура мертвой куклой падает на арену.

Внутри всё похолодело. Высокий ещё что-то начал выкрикивать, но в этот момент Леонидас начал выкручивать мою шею, отворачивая от Красиала. Сжавшиеся на локте противника руки задрожали так, как никогда не дрожали до того. Будто их били сильнейшими разрядами тока. В голове появилась такая тоскливая пустота, что на миг захотелось, чтобы Леонидас поторопился, но разгорающееся по артериям пламя подстегнуло к действию.

Я что-то хотел. Хотел что-то сделать до того, как хруст позвонков оборвет мою жизнь. Один предмет, он всего один. Его нет ни на поясе ни в разгрузке. Он спрятан крайне надёжно. Вынув из ментального кармана плохенький костяной нож, приставил его к плечу врага. Сил чтобы вонзить его не было, но увиденное заставило тело пылать испепеляющей яростью. Обхватив кривую рукоять ножа второй рукой, надавил изо всех сил, даже выгибаясь сломанной спиной.

Леонидас принял мою атаку за последнее трепыхание, не став мне никак препятствовать. Секунда и его тело сковывает судорогой. Мышцы свело в тот момент, когда моя голова была повернута едва ли не на сто восемьдесят градусов. Только звериная ловкость позволила сохранить жизнь в этот момент, а затем враг завалился, оставив в руке обломок кривой рукояти. Он упал на бок, не справившись с равновесием и захрипел от боли.