— Какой амулет? — захлопал глазами стрекозел. Невинно так. Нарочито беззаботно.

— Первый раз слышу, — заверил Сэм и отвернулся.

— Ничего не виде-ул, — зевнул Марр.

— Не знаем — Не в курсе — Ты вообще сейчас о чем? — загалдели наперебой друзья.

Это что еще за заговор?

Вдохнула поглубже — чтобы хватило воздуха для полноценного возмущения, — но сказать ничего не успела.

— Лера, — раздалось с соседней кровати негромкое.

И все остальное мгновенно забылось.

Я даже не заметила, как опустела комната, потому что смотрела только на Риана. Не отрываясь, глаза в глаза.

А потом он скользнул ко мне, лег рядом, обнял крепко-крепко, и я поняла, что больше мне ничего не нужно. Хотя нет… Нужны еще его руки, жар сильного тела, неровный стук сердца, бьющегося в унисон с моим. Нужны его чувства, которые я читала, как открытую книгу. Его губы, накрывающие мои, и бесконечные поцелуи. То бережные, нежные, осторожные, почти невесомые. То жадные, требовательные, страстные. Но всегда упоительно сладкие, необходимые — до стона, до боли…

Сотню поцелуев спустя, когда мы лежали, сплетясь друг с другом, Торэт вдруг сказал:

— Там, в цитадели, когда Сиар ударил тебя, мне показалось, я сойду с ума. Просто перестану быть, если с тобой что-то случится.

— А я и в самом деле обезумела, когда решила, что ты погиб, — усмехнулась невесело. — Вон, что сотворила с перепугу.

— Ты спасла меня…

— А ты меня…

Мы взглянули друг на друга и, не сговариваясь, хором произнесли:

— Только больше никогда так не делай.

А Риан еще и добавил, небрежно, будто бы между прочим:

— Кстати, тот медальон-ключ, о котором ты спрашивала, я уничтожил. Мы все его уничтожили… Чтобы ни у кого больше не было искушения напоить его твоей кровью.

Лицо его помрачнело, скулы заострились, а в глазах напоминанием о надвигающемся шторме плеснула тьма.