К третьей ночи была так взведена, что даже урмытов проняло, и Яр осторожно спросил у меня:
— Светлячок, что случилось?
— Ничего, — буркнула в ответ и, не задав никому из них ни одного вопроса, нырнула под полюбившееся мне теперь невидимое одеяло, с головой.
Урмыты переглянулись, потом Морок кивнул Лису и тот устроился на постели рядом со мной.
— Светлячок, — подёргал за одеяло, которое я приказала Усладу сделать не поддающимся ни на чьи прикосновения, кроме моих. — Поговори со мной.
— Не хочу, — а вот нечего было бойкот объявлять, глядишь и раньше бы сама всё рассказала.
— Ты говорил ей что-то обидное? — спросил спокойно Яр у Морока.
Тот развёл руками, качнув, обрастающей смешным тёмным ёжиком волос, головой.
— Светлячок! — снова попытался до меня достучаться Лис.
Неожиданно и в полном соответствии с женской логикой очень захотелось поистерить на пустом месте, и устроить скандал. Просто так, потому что нахожусь в нешуточном напряжении и его некуда скинуть. Вот были бы эти дни занятия любовью, была бы намного благодушней и спокойней. Теперь пусть расхлёбывают свой бойкот как знают.
Да, понимала, злюсь ни на что. Но нервы были на пределе, ещё и мужчины своим дутьём прибавили мне головной боли. Не удивительно, что находилась сейчас на грани и очень хотела сорваться.
— Нет меня, — устало сказала, наконец, и подтянула коленки повыше, сворачиваясь клубочком.
— Что-то случилось, — сделал вывод Лис и глянул на Морока.
— Случилось, — согласился первый урмыт и ядовито поинтересовался: — А ты ничего обидного не говорил?
— Нет, — чётко и по существу ответил Ярило.
Склонился надо мной и тихо прошептал:
— А у тебя одежда задралась, попка очень соблазнительно выглядывает.
— Где? — подскочила, осматривая длинную ночную рубашку, в которой спала последнее время. — Ты… — зашипела, ткнув указательным пальцем в грудь мужчины.
И охнула, Лис поймал меня за запястья и не дал спрятаться в уютном гнёздышке. Морок скользнул мне за спину, окончательно перекрывая все возможные пути отхода, и тихо-тихо спросил:
— Что случилось?