– Зря, – укорил неугомонный Равшан. – Он смешной, да… почти как я. Мне сказал утром: «Проси, что хочешь, вечером добуду». Когда так говорят, новой встречи не стоит ждать. Вот сам я, помнится, однажды сказал своему родственнику со стороны жены подобное, и как потом пришлось выкручиваться…

Равшан жестом испросил разрешения сесть прямо на ковре, устроился и продолжил рассказ. Карл Льюис слушал молча просто потому, что не успевал вставить в речь ни слова…

– Скоро в Ликру вернут это странное существо, декан? – поинтересовался Бризов, покидая особняк.

– Кто знает… Евсей в первый раз видел его при дворе паши еще сущим ребенком. Милый мальчик утверждал, что он родной сын паши, и красотой, а особенно умом, пошел в отца… Оттуда его искоренили в три месяца, далее маршрут его скитаний мне неизвестен. Эмир, кстати, терпел его аж пять лет. Просто найти никак не мог.

– Чем он так вреден? Он же пусть и необычный, но, – Бризов покрутил пальцем у виска, – блаженный на всю голову. По-настоящему.

– То-то и оно. Умных кругом много, даже слишком, а настоящего дурака поди еще найди, – тихонько рассмеялся барон. – Евсей наш этого Равшана пристроил на месяц в мировые судьи, разбирать споры магов внутри своего ведомства.

– И что?

– Больше нет споров, совершенно. Алексей, не делай такие глаза. Он не маг и удачей не управляет. Просто у каждого народа есть своя особенность. В Ликре чаще, чем где-либо, птицы удачи сохраняют талант до взрослости и обретают полноту силы. В Арье безупречно построена теория магии, и, если надо навести порядок, достаточно выписать инспектора-арьянца, наделить его полномочиями и просто не мешать. Он в своем деле непобедим. Аттика время от времени дарит миру жриц, на зависть всем джиннам. В Новом Свете существует тотемная магия, и только там понимают, что это такое. И так далее. Равшан – ходячее собрание баек всего пыльного и сухого юга… Он бесконечно ввязывается в истории и неизбежно из них выпутывается, он постоянно занят невесть чем, и, если сегодня он штукатурит стены в драном халате, не стоит удивляться: завтра вполне может сидеть в «хорьге» и числиться любимым советником Норбургов. К лету они же его попытаются казнить, что тоже будет закономерно… и безуспешно. Он баловень судьбы, Алексей.

– Что это такое?

– Не знаю. Он и подобные ему делали то, что полагали главным, со всей серьезностью блаженных… или философов. Они вроде гвоздя в центре колеса судьбы, стоит вбить такой – и обстоятельства начинают вращаться вокруг него.

Карл фон Гесс обогнул особняк и осмотрелся. Знакомый самолетик уже стоял развернутый, с работающим двигателем, проверенный и замаскированный. Даже отсюда, с десяти шагов, шум мотора был едва различим, а крылья и фюзеляж заметны лишь при полном напряжении всех восьми чувств.