В приемной ректора пришлось прождать больше четверти часа, хотя и Мэб, и профессор Арнольд с одинаково серьезными лицами настаивали, что дело срочное. Секретарь вон Грева, худой, носатый, как никогда сильно напоминающий Мэб тощую, облезлую крысу, пообещал заняться всем немедленно и пропал. Мэб опустилась в кресло для посетителей, пролистала машинально брошенный на столе университетский ежегодник и повернулась к своему спутнику. Арнольд стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел вниз. С улицы доносились звонкие голоса студентов. Уныние, владевшее Абартоном всего день назад, опять развеялось.

— Скажите, профессор, вам не кажется, что наш ректор лишь создает видимость кипучей деятельности? — поинтересовалась Мэб, бросая раздраженный взгляд на часы. Хотелось подскочить с кресла, ворваться в кабинет и наорать на вон Грева, призывая его действовать.

Арнольд хмыкнул.

— Забавно, забавно, леди Мэб. Давно ли вас интересуют университетские дела?

— Я всегда!.. — Мэб осеклась и стушевалась под насмешливым взглядом старшего коллеги.

— Полно, леди, — добродушно пожурил профессор. — Вы годами сидели в своем музее, нос не показывая к нам, грешным. И тут вы очень похожи на этого славного мальчика, Эншо.

— Реджинальда глубоко волнуют дела Университета, — вступилась Мэб.

— Когда касаются его лично. Как и все мы, дорогая леди Дерован, не обижайтесь, — хмыкнул Арнольд. — Если хотите знать мое мнение, дела у нас творятся неладные, и чем дальше, тем хуже. Абартон утрачивает свое значение. Поговаривают, король собирается оказать покровительство Эньюэлсу.

Мэб сморщила нос.

— Это будет оскорблением древних традиций.

— Проблема, дорогая Мэб, не в традициях, не в оскорблениях и не в какой-то эфемерной чести Абартона, — покачал головой Арнольд. — Боюсь, суть лежит глубже.

Договаривать он не стал: дверь в кабинет ректора открылась наконец, и секретарь сделал приглашающий жест.

— Господин ректор ждет вас.

Вид у него был при этом такой, словно юнец разжевал особенно кислый лимон.

Первым в кабинет зашел профессор Арнольд, и Мэб последовала за ним, нервно потирая пальцы.

Вон Грев сидел за своим столом, привычно заваленным бумагами. Под конец академического года их число возрастало в немыслимой прогрессии, и казалось, все папки, отчеты, ведомости и студенческие списки вот-вот обрушатся и погребут ректора под собой. Мэб поймала себя на мысли, что ее бы вполне устроил такой исход. Вон Грев оказался погребен заживо под своими бумагами, а его место занял кто-то, желающий и умеющий решать проблемы.

— Профессор Арнольд, леди Мэб? — лицо вон Грева вытянулось удивленно, словно и не сказал ему секретарь, кто дожидается в приемной. — Что-то случилось?