Вертер тут же пожалел о своём предложении. И кто его только за язык тянул. Что он, спрашивается, будет делать, когда Дэвика вспомнит, что они были любовниками? Да и пойдёт ли на пользу молоденькой девушке воспоминание о том, как она была марионеткой в руках Сабина. Не навяжут ли они ей прежний паттерн поведения? Но слова уже были сказаны, обратно их в свою глотку не засунуть.

– Я не знаю,– замялась девушка. – Это будут хорошие воспоминания?

– Не уверен,– Вертер воспользовался её сомнениями, чтобы откатить назад. – Нет, это я вру. Воспоминания будут очень тяжёлыми.

– Понятно,– Амрита упрямо поджала губы, чем опять сильно напомнила Вертеру его бывшую возлюбленную. – Можно, я подумаю?

– Конечно,– спасатель облегчённо выдохнул. – А пока давай прикинем, как бы обеспечить тебе безопасность в привычном для тебя окружении.

И тут он вспомнил про Давидикову мамашу. Это же она настояла, чтобы вдову её погибшего сына спасли от смерти на костре. Может быть, у неё имеется ещё и план по устройству дальнейшей жизни спасённой?

– Дай мне немного времени, милая,– попросил Вертер. – Я что-нибудь придумаю, чтобы безопасно пристроить тебя на родине.

Прямо из мира Дачи, не заходя домой, спасатель отправился в свой офис, чтобы связаться со свекровью Амриты и договориться о встрече. Однако, как оказалось, напрягаться ему не пришлось. Искомая свекровь уже давно сама его разыскивала, почтовый ящик был завален сообщениями, автоответчик зафиксировал не менее десятка неотвеченных вызовов. Стоило Вертеру переступить порог офиса, как его телефон ожил. Видимо, кто-то из охранников нетерпеливой дамочки следил за входом.

Глава 18

Глава 18

Утро было ненастное. Сильный порывистый ветер сшибал клочья пены с громадных чёрно-синих волн, наступавших ровными рядами на обрывистый берег. Небо заволокло свинцовыми тучами, но дождя не было, только солёные брызги взлетали фонтаном почти до края обрыва, когда очередная волна разбивалась о прибрежные скалы. Антон не специально устроил штормовую погодку на следующий день после похорон любимой, но это буйство стихии удивительно подходило под его настроение. Он пришёл на обрыв, как обычно, задолго до рассвета, чтобы посидеть в одиночестве. Не то чтобы он сторонился людей, просто они отвлекали его от главного, от воспоминаний. Он уже не чувствовал прежней щемящей боли, не тонул в болоте чёрной тоски, его мысли были светлыми и лёгкими, как дым погребального костра. Антон твёрдо знал, что его мысли о любимой не должны ложиться тяжким бременем на её душу, напротив, они должны поддержать её в том мире, который мы называем посмертием, стать надёжным проводником, который приведёт её обратно к нему в новом воплощении. Привычка быть в состоянии осознанности каждый миг, даже во сне, стала для Творца серьёзным подспорьем в это непростое время.