Ян хотел стать для нее фокусником, вызывающим легкую и беззаботную улыбку, ее прежнюю улыбку, а не эту пародию, которая кривила сейчас ее лицо.

— Проверим, чему ты научилась, — крикнул он и пустил своего коня галопом, — догоняй!

Они мчались к лимонной реке сквозь пролесок, потом по бескрайнему полю усеянному стогами до тех пор, пока Дея не стала отставать. Ян развернул коня и подъехал к ней.

— Устала? — спросил он, запыхавшись.

— Да.

— Давай спешимся, — предложил он, — Вон уже и река виднеется и кони. Отсюда хороший вид, здесь мы их не спугнем.

Ян помог Деи слезть с лошади, но даже когда она крепко стояла на земле, не убрал свои руки с ее талии. Она не дернулась как обычно, когда он задерживал касания дольше нужного, а подняла на него глаза. Было в ее взгляде что-то воспаленное, надломившееся. Ян медленно, давая ей время остановить его, наклонился и осторожно поцеловал.

Она ответила. Не просто отозвалась, а притянула его ближе к себе, окунув свои тонкие пальчики в его спутанные волосы.

Ян даже не подозревал, что в ней может быть столько жара, она была порывиста и ненасытна. Но когда он уже хотел подхватить ее на руки и положить на ближайший стог сена, Дея отстранилась, зажимая ладонью разгоряченный рот.

— Нет, нет, я не должна… Это не правильно… Жестоко… — бормотала она, пятясь назад, пока не уперлась в стог.

— Жестока?! Потому что твой порыв продиктован не любовью ко мне, а обидой на Влада? — зло огрызнулся Ян, чувствуя, как его душит растущее бешенство. — Да, Дея, ты очень жестока и я почти ненавижу тебя за это, — прозвенел он металлическим голосом, а потом внезапно грубо притянул ее, сгреб в охапку и повалил на стог.

Дея замерла, когда он отбросил плащ и его губы принялись исследовать географию ее тела — руки, плечи, шею. Она вздрогнула, только когда он добрался до лица, но то был не страх и Ян распознал в этом трепете сигнал к действию. Он высвободил ее волосы, наслаждался любимым ароматом смешанным с запахом свежего сена, ее губами жадными и мягкими, словно вишни, а затем и ее ласками, когда она обвела вокруг него свои змеевидные руки, требовательно теребя волосы.

Ей хотелось большего, Ян чувствовал, как по ее телу пробегает дрожь. Она обволакивала его своим сбивающимся дыханием, не скрывая пульсирующего в ней желания, и это нравилось ему, как и тот предел, до которого он и сам уже дошел. В его висках пульсировало, тело напряглось, а сердце пропустило несколько ударов, когда он, наконец, добрался до шнуровки на лифе.

Дея была страстной и податливой одновременно, горячила его, извиваясь, и в этой неистовой, молодой тряске его руки отказывались проделывать тонкую работу. Не выдержав, он просто дернул застежки, желая во что бы то ни стало добраться о сердцевины того плода, что они собирались сорвать.