Угол бумаги, на котором осталась лишь часть слова: «…рок. Закриан Дарк».

— Нарух считает, что там было что-то высокопарное, наподобие «покарает тебя рок», — пояснил уликовед. — У знати такие пафосные писульки в чести. Как и эффектные жесты. Лурк и вовсе посчитал, что этот Закриан вручил Элгрису письмо, а пока тот его читал — и огрел кочергой по голове. А потом вырвал из рук убитого писульку. Вот только обрывок, зажатый меж пальцами, не заметил, когда кидал бумагу в камин.

А вот у Тэда при виде этого «рок» возникли совершенно другие ассоциации.

Шенни.

Карлос встретил нас радушно. Сначала он даже не понял, что за девушка стоит за спиной аспиранта. А когда разглядел…. Руки старика затряслись, плечи всегда прямой спины ссутулилась, а с губ сорвалось:

— Деточка… Живая!

Я обняла его. Худой, жилистый, с пергаментной морщинистой кожей… Карлос так разительно отличался от моего отца, чуть полноватого, со здоровым румянцем на щеках.

Все-таки Карлос был мне почти как второй отец. Да почему почти? Он был моим крестным.

— Дядя Карлос! — отчего-то глаза сами собой наполнились слезами, а в носу защекотало.

Старческая рука погладила меня по спине.

— Ну полно, полно… А я все боялся поверить этим сплетникам — газетчикам. А ты и вправду жива, — он чуть отстранился: — Дай-ка, я как следует на тебя посмотрю.

До гостиной мы шли долго. С объятьями, рассказами ни о чем и обо всем сразу, с причитаниями Карлоса и моим шмыганьем.

А когда разместились на диванчике, Карлос принес чай в двух разных чайничках:

— Хочу, чтобы ты попробовала этот сбор. Он особый, его могут пить только девушки, мужчины — увы…

— Ни разу о таком не слышала, — я наблюдала, как в чашку тонкого фарфора льется карамельная жидкость, распространяя по комнате сладковатый запах ванили.

— Это из восточных секторов империи, — охотно пояснил Карлос. — В столице — дикая редкость. Она отлично тонизирует и придает жизненных сил. А то ты выглядишь слишком изможденной.

Себе же с Заком хозяин налил обычный черный чай.