— После. — Он осторожно помог мне встать.

— Довольно секретов, — сказала Изабо, выйдя из ванной. — Скажи ей. Она твоя жена и вправе все это знать.

— Должно быть, что-то ужасное — иначе ты не носил бы на шее гроб Лазаря. — Я снова потрогала его свитер чуть выше сердца.

Мэтью, сдавшись, начал выпаливать короткие фразы.

— В Иерусалиме я убил женщину. Она вмешалась в спор между мной и Болдуином. Было много крови. Я любил ее, и она…

Значит, он убил кого-то еще. Не ведьму, обыкновенную женщину. Я приложила палец к его губам.

— Достаточно. Это было давно. — Меня опять затрясло — я не была готова выслушивать новые откровения.

Мэтью поднес к губам мою левую руку, поцеловал костяшки. Его взгляд говорил обо всем без слов.

— Если ты волнуешься из-за Болдуина, сделаем по-другому. Приложим компресс или поставим тебя под душ.

Я представила, как падает на спину вода, как к ней прижимают что-то мокрое и тяжелое. Придется рискнуть.

— Лучше ванна, — сказала я.

Мэтью посадил меня в теплую воду одетую и в кроссовках. Я подрыгивала ногами, не прикасаясь к ванне спиной. Мышцы и нервы не желали отходить без борьбы.

Пока я мокла, Мэтью занимался моим лицом, легонько нажимая пальцами на скулу. Марта по его зову принесла черную докторскую сумку. Мэтью, плотно сжав губы, посветил мне в глаза фонариком.

— Я ударилась лицом об пол. Что-нибудь сломано?

— Не думаю, mon coeur. Просто сильный ушиб.

Марта вскрыла пакет, пахнущий спиртом. Мэтью приложил тампон к липкому пятну на моей щеке. Я вцепилась в края ванны, из глаз потекли слезы. Отнятый тампон был весь красный.

— Рассекла о камень, — деловым тоном сказала я, стараясь не думать о Сату.

Пальцы Мэтью прошлись вдоль ссадины до самых волос.

— Ничего страшного, зашивать не понадобится. — Он нанес на рану мазь, пахнущую мятой и другими лечебными травами. — У тебя есть аллергия на какие-нибудь лекарства?

Я отрицательно потрясла головой.