Брэд. Он говорил правду. Но как это возможно, когда она видела Ворена всего час назад? Его лицо — оно было в порядке.

Брюс нахмурился, видимо, приняв ее молчание за подтверждение каких-либо подозрений, которые он скрывал. Его губы сжались в линию, дрожа от гнева.

— Я сказал тебе сейчас, что не знаю, куда он делся. Он не сказал мне ни слова, после того как пришел, как и сегодня утром. Поднялся наверх и спал до полудня. Пропустил школу. Ушел полчаса назад. Поднимись наверх и убедись в этом сама.

Разум Изобель притупился, когда он попытался осознать поток противоречивой информации. Она повернулась к двери чердака. Она была остановлена от любых движений прикосновением мягкой ладони к ее руке.

— Изобель, — сказала Гвен. — Пошли. Его здесь нет. Мы не видели его машину на улице. Мы должны идти.

Изобель повернулась, чтобы снова посмотреть на Брюса, пытаясь понять, говорит ли он правду. Если Ворен ушел только полчаса назад, то, как он мог быть в школе, чтобы представить проект? Как кто-то может находиться в двух местах одновременно? Может быть, Брюс ошибся. Он был стар. А старые люди могут все перепутать, верно?

— Разве вы не должны быть в школе? — он махнул рукой в сторону двери, как будто прогонял мух. — Я позвоню в полицию, если вы этого добиваетесь.

— Изобель, — Гвен сильнее сжала ее руку, и Изобель невольно отступила в ту сторону, куда ее потянула подруга. — Пошли, — сказала она. — Мы увидим его сегодня вечером, помнишь?

На мгновение в зрячем глазе Брюса, казалось, промелькнуло удивление. В нем мелькнул проблеск надежды, но, как угасающий уголек, искра исчезла, растворившись в горечи и затем убив надежду. Он покачал головой.

— Я слишком стар, чтобы волноваться о нем вот так. Скажи ему, что я сказал это. Скажи ему…

Снова кашель. Он был болен. Действительно болен.

Изобель стояла на месте и смотрела на него, не в состоянии сделать ничего другого. Он зашелся в безжалостном приступе кашля, и, не говоря ни слова, он прошел мимо них в основную комнату.

Он проковылял к прилавку и потянулся за коробкой бумажных платков. Изобель последовала за ним, обеспокоенная. Она хотела протянуть руку, чтобы помочь ему сесть на свое кресло за прилавком, как сделал бы Ворен. Она хотела сказать ему, что ей очень жаль, что это не было ее виной и что она найдет Ворена. Но она прикусила язык, осознавая, что это была ее вина. Она видела, как все это начиналось, или, по крайней мере, часть этого. Пинфаверс говорил с ней, прежде чем он попытался разорвать ее в клочья. И, по правде говоря, в глубине души, как она могла быть уверенной, что она найдет его?