Даже ее платье изменилось. Вместо легкого нежно-голубого сарафана на Флоре теперь было надето черное траурное платье с глубоким вырезом, а на груди пульсировала подвеска в форме масти «пик».
Даже ее платье изменилось. Вместо легкого нежно-голубого сарафана на Флоре теперь было надето черное траурное платье с глубоким вырезом, а на груди пульсировала подвеска в форме масти «пик».
– Отпусти ее, возьми лучше меня, – голос Джованни сорвался на крик. – Возьми меня!
– Отпусти ее, возьми лучше меня, – голос Джованни сорвался на крик. – Возьми меня!
– Отпустить? – Лицо девушки искривилось, но лишь на миг. – Хорошо.
– Отпустить? – Лицо девушки искривилось, но лишь на миг. – Хорошо.
Флора закрыла глаза, а когда открыла, то снова стала собой. Кожа порозовела, волосы блестящей волной упали на грудь. Она глубоко вдохнула, словно вынырнула из воды, и нервно огляделась по сторонам.
Флора закрыла глаза, а когда открыла, то снова стала собой. Кожа порозовела, волосы блестящей волной упали на грудь. Она глубоко вдохнула, словно вынырнула из воды, и нервно огляделась по сторонам.
– Где я? И как сюда попала?
– Где я? И как сюда попала?
– Не волнуйтесь, все будет в порядке, – заверил ее Джованни и на радостях даже посмел взять ее руку в свою.
– Не волнуйтесь, все будет в порядке, – заверил ее Джованни и на радостях даже посмел взять ее руку в свою.
У нее была нежная, теплая кожа, мягкая, как бархат.
У нее была нежная, теплая кожа, мягкая, как бархат.
– Я вас помню! – Девушка вырвалась и выскочила из-за стола. – Вы – сын прачки, что приносил нам белье. А потом вы играли в покер, но жульничали, и за это…
– Я вас помню! – Девушка вырвалась и выскочила из-за стола. – Вы – сын прачки, что приносил нам белье. А потом вы играли в покер, но жульничали, и за это…
Она замолчала.
Она замолчала.
– Вы похитили меня? Хотите получить выкуп?
– Вы похитили меня? Хотите получить выкуп?