Он проиграл в первой же партии.
Он проиграл в первой же партии.
Вот только совсем не расстроился.
Вот только совсем не расстроился.
Это был последний проигрыш в его жизни. Так сказала та, другая, что завладела телом строптивой Флоры.
Это был последний проигрыш в его жизни. Так сказала та, другая, что завладела телом строптивой Флоры.
– А теперь попробуй поуправлять своей новой прислугой! – Она улыбалась, и эта улыбка делала Джованни счастливым. – Что ты хочешь?
– А теперь попробуй поуправлять своей новой прислугой! – Она улыбалась, и эта улыбка делала Джованни счастливым. – Что ты хочешь?
– Мести…
– Мести…
Рисунок, который Джованни поставил на кон, начал меняться. Края растрепались, краски потускнели, стали видны царапины и потертости. На груди нарисованной Флоры вспыхнула и потухла искра, оставив клеймо в форме масти «пик».
Рисунок, который Джованни поставил на кон, начал меняться. Края растрепались, краски потускнели, стали видны царапины и потертости. На груди нарисованной Флоры вспыхнула и потухла искра, оставив клеймо в форме масти «пик».
И тут в голове Джованни зазвучал голос гадалки Кассандры:
И тут в голове Джованни зазвучал голос гадалки Кассандры:
– Твое сердце перевернулось и стало черным. Оно уже никогда не будет биться как прежде. Ты сам создал тюрьму, в которой станешь надзирателем. Больше нигде ты не сможешь найти покоя! Ты будешь ездить по свету, сея боль и разруху. А она всегда будет рядом, в ожидании твоей ошибки. Один неверный шаг – и ты умрешь, как только что умер мой невольный палач.
– Твое сердце перевернулось и стало черным. Оно уже никогда не будет биться как прежде. Ты сам создал тюрьму, в которой станешь надзирателем. Больше нигде ты не сможешь найти покоя! Ты будешь ездить по свету, сея боль и разруху. А она всегда будет рядом, в ожидании твоей ошибки. Один неверный шаг – и ты умрешь, как только что умер мой невольный палач.
Юноша вздрогнул и огляделся.
Юноша вздрогнул и огляделся.
У окна стояла та самая тень из его снов.
У окна стояла та самая тень из его снов.