Падме медленно выдохнула и упала на кровать, борясь с последствиями испуга.

Что случилось? Опять кошмары? Только через пару минут Падме смогла собраться с мыслями.

Энакин замер около огромного иллюминатора. В комнате было по-прежнему темно.

— Снова кошмары? — с опаской спросила Падме.

— Нет… не такой… — еле слышно ответил он.

— Что ты видел? — она подошла ближе и провела по недавно образовавшиеся звездовидному шраму на правой лопатке.

— Как взорвали Алдераан.

Сердце пропустило удар.

— Как? — она не верила услышанному! Она же изменила будущее! Энакин никогда не станет тем чудовищем в чёрных доспехах, и их принцесса никогда не будет алдераанской! Почему он увидел во сне уничтожение планеты тем оружием, которого ещё не создали?

— Прямой зелёный луч в ядро планеты, — холодно пояснил ясновидец, — но это невозможно. У Алдераана сильные щиты, и по размеру он большой. Нет такого фокусиратора, который смог бы направить и выдержать такой поток энергии. А главное: зачем?

Падме обняла его со спины и только сейчас услышала, как до сих пор быстро колотится его сердце.

Что она делает не так?

Часть 18

Часть 18

Энакин сидел в большом кресле, сложив руки перед собой, переплетая пальцы. Освещение включилось, когда Падме с детьми вышла из «сада». Скайуокер застывшей фигурой смотрел на звёзды. С первого взгляда поняв напряжённую позу мужа, Падме увела детей в детскую. Сейчас его не интересовало окружающее пространство, он был где-то очень далеко, погружённый в свои мысли. Супруга тихо подошла к нему и присела на большой подлокотник кресла. Скорей всего, он ничего ей не расскажет, но если вдруг передумает, она будет рядом. Он всегда смотрел на звёзды, когда ему было плохо, или когда терзали сомнения. Они его успокаивали, дарили надежду, грели душу. Возможно, только это и осталось от маленького мальчика, который спас её много лет назад. А она с интересом смотрела на его глаза, обращённые к звёздам. Возможно, именно это осталось от маленькой девочки, которая случайно попала на пустынную планету.

Подобные рассуждения часто одолевали её, когда она вот так оставалась с ним рядом. Возможно, это был самоанализ или попытка возвращения старых, прекрасных и чистых, мечтаний, или осознание своих собственных изменений. Она не знала и не жалела. Ни о чем не жалела. Ей даже сейчас было с ним хорошо, только беспокойно за него. Но это поправимо, ведь он уже повернулся к ней и мягко извиняюще улыбнулся. Она нежно потрепала его волосы, а он обхватил её за талию и притянул к себе.

— Ты вкусно пахнешь, — он часто дышал, как дикий зверь, вынюхивая что-то интересное, щекоча дыханием грудь и шею.