* * *

Глубокий вдох и полный выдох… и ещё раз… да, так лучше.

— Ну, что случилось, мои хорошие? Всё же хорошо, я же рядом…

* * *

Реальность скоро должна закончиться. Ещё немного и он сможет вернуться домой. К семье. Принять горячую ванну и лечь под бок жене. И надеяться, что её духи перебьют этот невыносимый запах плазмы и горелого мяса. Скоро.

* * *

Холодный душ, чтобы окончательно прийти в себя. И нужно срочно проветрить спальню, а лучше выстудить, чтобы холод окончательно стёр остатки плохого сна. Только детей потеплей укутать, а то простынут.

* * *

— Теперь ваша очередь, директор, — прохрипел довольно Император, — теперь наш сенатор будет посговорчивее.

— Да, ваше величество, — сдавленно ответил Айсард, пряча дрожь в теле и в голосе. Скрыть свою бледность он не мог. Оставалось только собраться с духом и сохранять самообладание, когда к ним приближалось существо, которое прежде он всё же считал человеком.

— Спасибо, Лорд Вейдер, — холодно произнёс Император, не смотря на своего ученика, — сегодня ваши услуги нам больше не понадобятся.

— Как скажете, ваше величество, — безжизненным голосом ответил ситх, глубоко поклонился и покинул помещение, где даже стены пропахли смертью…

* * *

Мелкая дрожь пробивала всё тело, даря непонимание, возмущение и смятение. Уже не было сил выносить это – непонятное, необъяснимое состояние внутренней истерикой металось в груди. Только планета-город была абсолютно равнодушна к переживаниям, тревогам, крикам детей, стонам умирающих. Корусант продолжал мирно жить, холодно сверкая сталью высоток и огнями улиц. Люди и нелюди по-прежнему стремились по своим делам, не обращая внимания ни на день, ни на ночь, ни на лица, ни на тени. Их не интересовало ни правительство, ни его тёмные дела. Планета жила, она спешила успеть в бесконечном потоке дел и времени, хладнокровно, как серый металл покрывающий её поверхность. И нескончаемый поток транспорта на фоне бесконечного отчуждения меланхолично наблюдал за укутывающейся в старую мантию женщиной, которая уже молила Силу, чтобы поскорей наступило утро. Усталость сковывала тело, а неописуемые чувства внутри не давали уснуть. Опять что-то было не так.

Что-то происходило на этой невозмутимой планете равнодушия и цинизма, но она чувствовала, и не могла понять что именно. Дети тоже ощущали это через свой детский хрупкий сон, постоянно просыпаясь, ревя, уходя в крик, ввергая мать в бессильную истерику. На глазах поблёскивали слёзы отчаяния, когда дети, наконец-то, смогли справиться со своим общим кошмаром, и крепко уснуть. Но, при всём желании, Падме не могла заставить себя сделать то же самое. Новые, незнакомые смешанные ощущения внутри путали мысли, не позволяя ни заснуть, ни сосредоточиться, оставалось только сесть и ждать мужа, тихо надеяться, что он всё же вернётся сегодня домой. Энакин ушёл вместе с Императором, написав лишь, чтобы не ждала его.