Лили молча поднесла его руку к щеке и прижалась к его ладони:

— Не знаю, чтобы со мной сталось, если бы ты не успел, как всегда, вовремя. С нашей первой встречи ты столько раз меня спасал, что я сбилась со счёта.

— Не стоит благодарности, Эванс. Мои поступки только кажутся благородными. На самом деле я насквозь эгоистичен. Ты мой свет, и, если ты погаснешь, мне придётся жить во мраке. Мне оно надо? Ну всё, хватит этих душещипательный диалогов. Позволит ли прелестная, загадочная незнакомка провести её в гостиную? — шагнул к Лили Джеймс, протягивая ей руку.

— Конечно, сударь, — оперлась на неё Лили. — За вами хоть на край света.

Глава 40 Друзья и сестры

Глава 40

Друзья и сестры

Первое, что увидела Лили, проснувшись, был солнечный луч. Золотисто-яркий, он проложил дорожку по полу от окна до середины комнаты. В нём, сверкая, танцевали сияющие пылинки.

«Где я?» — всплыла мысль.

Вслед за ней вернулась память.

Золотистый луч не погас, не поблек — просто перестал радовать.

Она, Лили Эванс, сирота, гостит в чужом доме. Доме слишком богатом, слишком роскошным, чтобы чувствовать себя в нём по-настоящему комфортно.

Не успела Лили подняться с кровати, как услужливая Урсула с очередным чёрным платьем была уже тут как тут, наготове.

Поттеры были предусмотрительны и щедры к Лили. Даже слишком. Даже сверх всякой меры. Они позволяли себе тратить на неё большие деньги — Лили не была уверена, что сумеет оправдать такие капиталовложения. Отдать долг у неё не было никакой возможности.

Билл Эванс всегда учил дочерей, что, если ты принимаешь у человека подарок дороже, чем можешь подарить взамен, значит, ты у него в долгу.

Лили была в долгу у Поттеров. В большом.

И это была не её жизнь.

Весь жизненной уклад Поттеров — жизненный уклад аристократии, — был Лили чужд. Она привыкла просыпаться, когда захочется, одеваться, как нравится, спускаться к завтраку в джинсах или халате, а потом заниматься тем, к чему лежит душа.

В доме Поттеров, как, наверняка, во многих других аристократических домах, всё было как по удару гонга: постоянные переодевания к застольям, часы для чтения, часы для прогулок, часы для уединения, часы для друзей — тысяча условностей, нарушать которые моветон.

Лили в детстве, подобно многим другим девочкам, обожала сказку про Золушку. И только теперь поняла, что сказка эта не о счастье — о трудной женской доле. Попробуй-ка всю жизнь походить на высоких каблуках, в корсете да в кринолине во имя любви? По сути, как Золушка была рабыней, так ею и осталась. Просто сначала угождала ненавистной злой мачехе, потом стала угождать любимому мужу. Что в лоб, говорится, что по лбу. Разница не особая.