Поттер оторвал Лили от земли, подхватив на руки и в следующее мгновение они перенеслись из подвала в его спальню. Тишина, царящая вокруг, словно отгораживала молодых людей от всего мира. Словно по волшебству (а возможно так оно и было) в комнате зажглись свечи.

Джеймс осторожно, будто бы Лили была хрустальная, опустил её на пол, продолжая поддерживать за талию. Он сжал её лицо ладонями и большими пальцами прикоснулся к уголкам её губ.

Лили смотрела на него из полуопущенных век. В золотистом свете черты его лица казались даже более резкими, чем обычно.

Взяв её за запястье, он не спеша расстегнул несколько мелких пуговок на рукаве её блузки и сначала легко коснулся гладкой девичьей кожи, а потом припал к её коже жадно и жарко.

Свободной рукой Лили провела по чёрным, взъерошенным волосам. Потом неторопливо развязала галстук, расстегнула верхние пуговицы его рубашки.

Джеймс стоял перед ней, удивительно ранимый, беззащитный. Его грудь учащенно вздымалась и опускалась. Он смотрел на Лили, как заворожённый.

Лили нежно дотронулась до его щеки, провела пальцем вдоль губ. А потом уже сама потянулась к его губам, таким теплым и удивительно отзывчивым на поцелуи.

Джеймс развернул Лили спиной к себе и покрыл поцелуями шею, обжигая кожу дыханием. Когда его ладонь легла на её грудь, Лили замерла от смущения. Колени подкашивались, и она привалилась спиной к его торсу, замерев и затаив дыхание. Его длинные пальцы нащупали девичий сосок, до сей поры не знавший мужских ласк и нежно сжали, заставляя твердеть до тех пор, пока он не превратился в розовый камешек.

Лили всхлипнула от накатившего на неё непривычного, незнакомого, пугающе-острого наслаждения.

— Какая же ты красивая! — прошептал Джеймс ей в затылок хриплым, срывающимся голосом. — Прекрасная статуэтка…

Ладони Джеймса, его пальцы продолжали ласкать холмики груди Лили, всё сильнее и сильнее разжигая искру наслаждения в её теле. Когда она уже думала, что острее ощущения быть не могут, Джеймс, прерывисто дыша, развернул Лили лицом к себе и, резко стянув с неё блузку, обнажил грудь, чтобы коснуться обнаженной кожи горячими, жадно берущими губами.

Лили выгнулась дугой в его руках, позволяя себе полностью раствориться в сладкой неге.

Не размыкая объятий, они упали на кровать.

Нагой спиной Лили ощущала прохладу простыни. Волосы цвета солнца разметались по подушке. Кровь всё кипела и кипела в жилах. Восторг плотского наслаждения наполнял тело влажным теплом.

Лили обхватила плечи Джеймса руками, жадно прижимая его тело к себе — первобытный инстинкт требовал ощутить на себе его всего, со всей твердостью и тяжестью.