Звук её имени, произнесённый мысленно и не мной, заставил меня быстро вынырнуть из своих мечтаний. Меньше секунды понадобилось на то, чтобы понять причины и источник.

И я всё равно не успел.

— Нет, спасибо, ничего. Я случайно набрала его номер.

Она случайно встретила меня. Я просто исправил эту случайность, навсегда покинув Беллу.

Таня внимательно смотрела на меня, в её мыслях я уловил, что сжимаю запястья вампирши слишком крепко. Отпустил. Растерянный. Раздавленный этим коротким, ошибочным звонком. Тем, что даже не смог поговорить с ней лично.

— Зачем ты приехал сюда, Эдвард? — из голоса Тани пропала всякая игривость.

Теперь передо мной стояла не просто красивая женщина, а глава клана, которая осознавала ответственность за свою семью.

В её мыслях я видел — она считает, что мы чего-то не поделили с Элис, хотя после последнего звонка она начала склоняться к более правильному варианту:

— Ты влюбил в себя смертную? Это она звонила?

Я горько улыбнулся, не понимая, как в общем-то проницательная Таня могла услышать в спокойном голосе Беллы малейшую ревность. В нём была беспечность, она действительно могла перепутать мой номер с номером Элис, например. Девушки вполне могли вместе пройтись по магазинам, если сестра не отменила свои планы на Нью-Йорк. Белла вполне могла звонить, предупреждая, что закончила с работой.

— Нет, Таня, это я влюбился в смертную.

Удивление, ворвавшееся в мысли Тани, никак не отразилось на её лице.

Губы дернулись, когда она решила переспросить, не шучу ли я, но я ответил на её немой вопрос, качая головой. Я видел, как до неё постепенно доходит ситуация, но в несколько видоизменённом состоянии.

— Как много я упустила, — глубокомысленно протянула она, отворачиваясь от меня.

Её фраза относилась больше к событиям десятидневной давности, когда я приехал сюда в ужасе от самого себя, ничего никому не рассказывая, но пребывая в явной растерянности, а потом так же неожиданно, не прощаясь, сорвался обратно в Форкс. Уже тогда я не выдержал и вернулся к Белле. Сколь многое изменилось за эти дни.

Но я не был бы телепатом, если бы не заметил, что моё признание разочаровало Таню. Она не строила однозначных планов на меня, не желая быть навязчивой, хотя в душе считала, что рано или поздно мне надоест одиночество. Я был ожидаемым трофеем, который мечтали завоевать терпеливым измором. Наверное, поэтому в голове Тани всё ещё рефреном звучало слово: «упустила».

— И как же тебя угораздило, светоч мой?

Таня села на диван, подперев бледную щёчку кулаком, приготовившись слушать.

— Мне нужно одеться, — попытался я уйти от разговора.