Время от времени меня навещала Инес. Она объяснила, что не имеет никакого отношения к неприятности с книгой и что все время хранила мою тайну. Мы целовались, занимались любовью и говорили про ее работу. Однажды Инес спросила:

— Кто такая Эльвира?

— Не знаю, — ответил я.

— Ты выкрикивал во сне ее имя.

В другой раз она спросила о Виолете и Джейн.

— Мои подруги. Джейн погибла в авиакатастрофе. Виолета — особенное существо.

Я не вдавался в подробности.

Непрестанно думая о Виолете, я знал, что связь с Инес ничуть ее не обеспокоит — так бывало всегда.

Я мечтал обосноваться вместе с Виолетой в Кордове. Мы бы устроили там филиал Музея изумрудной скрижали, а главным сокровищем этого храма искусств и алхимических наук стала бы моя копия «Книги еврея Авраама». Наверное, к Виолете уже вернулся здравый смысл. А Джейн, конечно, не погибла — ее «смерть» была очередной уловкой Николаса с целью обмануть израильтян. Да, именно так. Только Виолета про это не знает, но я ей напишу.

XLI

XLI

Сейчас июнь, и мое Великое делание завершено. Мне исполняется сорок один год. Я наконец-то бессмертен. Об этом никто не знает — кроме Виолеты, естественно, Николаса, который обещал ко мне приехать, а еще Жеана и моих друзей Фернандо и Клаудии.

Сегодня я встречался с Големом — Раймундо Веласко, моим приятелем-художником. Он собирается написать мой портрет, потому что сейчас я очень молодо выгляжу и он хочет запечатлеть меня именно таким. Веласко говорит, что у него больше не болит голова, а его психиатр рассказал, что голландцы проводят поразительные опыты по духовному перемещению пациентов.

— В будущем всех безумцев, всех приговоренных убийц, всех неудачников начнут перемещать в виртуальные реальности. С помощью микрочипа, который будет введен в вену и проникнет в мозг, не причинив человеку вреда, пациент станет президентом республики, светилом медицины, модным писателем или знаменитым спортсменом. Так он и будет жить, долго и счастливо, изолированный от общества. Находясь на больничной койке, он самореализуется как личность, проживет новую жизнь — без решеток, без тюремных стен.

— Брехня все это, Раи. Не верь.

— Ну а мне бы хотелось выбраться отсюда. — Художник показал на свое скрюченное, уродливое тело. — Думаешь, приятно оставаться пленником искривленного позвоночника и межпозвоночной грыжи, из-за которой я раз в два дня не могу встать с постели? Я хочу либо победить эту боль, либо умереть.

— Постой, постой, Раи, не надо волноваться. На, выпей, это придаст тебе сил.

— Что за зелье? От него не будет проблем с желудком?