Девочка убежала вверх по лестнице, он остался один в большой комнате без окон. На полу лежал синий с желтыми цветами ковер, на стенах — голубые обои с зелеными лошадками, сбоку — большой холодильник, за ним — стол, три стула, обогреватель, на другой стороне — две кровати, по полу разбросаны игрушки, печенье, конфеты, на столе — куски красного мяса и кровавые разводы.

Мальчик прошел в другой конец комнаты и остановился перед кроватью в самом углу. В постели, прикрытая до подбородка одеялом, лежала пожилая женщина. Лицо ее покрывали безобразные синяки. Рядом, на тумбочке, валялись открытые баночки, мелкие белые таблетки усеивали все одеяло.

Никита отшатнулся. Вбежала Мари с игрушками.

— Тамара больше не встает. Я дала ей таблеток, чтобы у нее не болело в груди. Она сильно устала, — девочка закашлялась и высыпала игрушки на другую кровать, размером поменьше.

Мальчик отступил к стене, где стоял большой розовый домик и валялись безрукие, с оторванными головами куклы. Мари подняла с пола конфету и протянула ему. Никита затряс головой и натянул ворот свитера до самых глаз.

— Возьми одеяло, — указала она на пушистое покрывало, скрученное в рулон на кровати, — согреешься.

Он коснулся светло-зеленой занавески и немного отдернул, за ней оказалась дверь.

— Закрыта, ее нельзя открывать, — девочка подняла с пола печенье, предложила ему, когда же он отказался, присела на корточки и вытащила из-под кровати тетрадку. Пока Мари листала дневник, Никита подергал за ручку на двери, та не поддалась.

— Рики, — хрипло засмеялась девочка, тыкая пальцем в нарисованную коричневым карандашом собачку, и повторяя, как заведенная: — Рики, Рики, это наш Рики.

Никита в страхе покосился на женщину, прикрытую одеялом, внутри все сжалось, в рот хлынула горечь, запах душил его.

— Тамара не станет ругаться, она добрая, — Мари сунула в рот конфету, забралась на кровать и начала из стороны в сторону раскачиваться. Девочка и выла, и мычала…

Никите стало жутко, в горле застрял ком, он то начинал двигаться, то проваливался обратно. Хотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать этих страшных звуков, убежать отсюда на улицу, где зарыться лицом в снег и дышать, дышать, пока из носа не уйдет запах мертвого тела. В животе заурчало, мальчика согнуло пополам. Никита зажал себе рот и так держал, пока рвота не хлынула в нос. Он опустился на пол и уткнулся головой в стену. Его вырвало на ковер, на рядом лежащую голову куклы, на свои руки, колени. Жгло в горле, носу, с каждым вдохом становилось хуже, внутренности как будто переворачивались.