— Нет.

— Она сказала, что для нее главное, что она будет знать, что он где-то в этом мире. Понимаешь? Для нее было важнее всего жить в мире, и не чувствовать одиночество. Второстепенное дело, то, что ее сын будет страдать, помня о своей человеческой жизни, чувствуя, что когда-то он ходил по земле. Габриель сказала, что любит его. Я же считаю, что такой вещи, как материнская любовь не существует. Что это, в сущности? Сотни родителей бросают своих детей, и что это должно означать? Что чувство любви присутствует лишь в избранных? О, разумеется, нет. Это вовсе не любовь, а привитое с детства чувство долга. Страх остаться в одиночестве, или даже материнский инстинкт, но не любовь.

Меня стало тошнить от этих слов. Потому, что они пробирались в мой мозг, заставляли думать о маме и папе, о родителях Эшли, менять мировоззрение. Я отступила на шаг назад, сжимая руки вокруг себя, желая отгородиться от этих слов.

— Я решил сделать это, потому что мне было любопытно, кто прав, а кто нет. Я знал, к чему все это приведет. Я сказал, что мои суждения, которые она назвала сущим вымыслом, и предубеждением, скоро станут смыслом жизни ее сына, и даже это не остановило ее. Тогда я посмотрел на того юношу, проникаясь к нему сочувствием, — ведь он не знал, на какие беды обрекает его собственная мать, и сделал то, что она хотела, потому что этот день был очевидно не обычным днем.

Мы смотрели друг на друга. Я, — в темноту, сотканную из темноты, а он смотрел на мое недоверчивое лицо, с глазами, наполненными испугом. Я чувствовала страх, и отвращение в груди, и думала — оно принадлежит мне, или душе Кэри Хейла?

— Теперь я думаю, — медленно произнес Безликий, — что та идея была обречена на провал с самого начала. Я знал, что из этого ничего не выйдет, а теперь я смотрю на этого ребенка и испытываю жалость от того, что ему пришлось пережить из-за решения его матери, моего… и других решений, которые повлияли на его судьбу. Каждый из вас, кто принимал участие в этой истории, будет наказан, Энджел, — донес до моего сведения Безликий, и медленно, позволяя мне пристроиться к его шагу, двинулся вглубь леса.

— Если я не сумасшедшая, и это все не сон, тогда я могу задать вопрос? — осторожно спросила я.

— Да.

Безликий остановился, под высоким деревом; я была в нескольких метрах от него в стороне, чувствуя на себе его взгляд.

— Я хочу знать, какую роль во всем этом играю я. Почему Кэри Хейл той ночью выбрал меня, чтобы я стала сосудом для его души?

— Он не выбирал тебя, Энджел. Это сделал я.

Я почти слышала, как мое сердце на мгновение остановилось. Я поняла, что не хочу знать ответ на следующий вопрос, но я все же должна была спросить. Если я узнаю, какую роль во всем этом играю я, это должно все мне объяснить, должно все решить для меня.